Неточные совпадения
— Да, да, пожалуйста. Но не пройдете ли вы сперва
в вашу
комнату, Евгений Васильич?
— Удивительное дело, — продолжал Базаров, — эти старенькие романтики! Разовьют
в себе нервную систему до раздражения… ну, равновесие и нарушено. Однако прощай!
В моей
комнате английский рукомойник, а дверь не запирается. Все-таки это поощрять надо — английские рукомойники, то есть прогресс!
Она слыла за легкомысленную кокетку, с увлечением предавалась всякого рода удовольствиям, танцевала до упаду, хохотала и шутила с молодыми людьми, которых принимала перед обедом
в полумраке гостиной, а по ночам плакала и молилась, не находила нигде покою и часто до самого утра металась по
комнате, тоскливо ломая руки, или сидела, вся бледная и холодная, над Псалтырем.
Прошло минут пять;
в соседней
комнате слышался шелест и шепот.
Молодые люди вошли.
Комната,
в которой они очутились, походила скорее на рабочий кабинет, чем на гостиную. Бумаги, письма, толстые нумера русских журналов, большею частью неразрезанные, валялись по запыленным столам; везде белели разбросанные окурки папирос.
Молодой слуга
в ливрее ввел обоих приятелей
в большую
комнату, меблированную дурно, как все
комнаты русских гостиниц, но уставленную цветами.
Она, однако, не потеряла головы и немедленно выписала к себе сестру своей матери, княжну Авдотью Степановну Х……ю, злую и чванную старуху, которая, поселившись у племянницы
в доме, забрала себе все лучшие
комнаты, ворчала и брюзжала с утра до вечера и даже по саду гуляла не иначе как
в сопровождении единственного своего крепостного человека, угрюмого лакея
в изношенной гороховой ливрее с голубым позументом и
в треуголке.
Приятелей наших встретили
в передней два рослые лакея
в ливрее; один из них тотчас побежал за дворецким. Дворецкий, толстый человек
в черном фраке, немедленно явился и направил гостей по устланной коврами лестнице
в особую
комнату, где уже стояли две кровати со всеми принадлежностями туалета.
В доме, видимо, царствовал порядок: все было чисто, всюду пахло каким-то приличным запахом, точно
в министерских приемных.
— Что за чудесная женщина Анна Сергеевна, — воскликнул Аркадий, оставшись наедине с своим другом
в отведенной им
комнате.
— Через несколько минут ваша
комната будет готова принять вас, — воскликнул он с торжественностию, — Аркадий… Николаич? так, кажется, вы изволите величаться? А вот вам и прислуга, — прибавил он, указывая на вошедшего с ним коротко остриженного мальчика
в синем, на локтях прорванном, кафтане и
в чужих сапогах. — Зовут его Федькой. Опять-таки повторяю, хоть сын и запрещает, не взыщите. Впрочем, трубку набивать он умеет. Ведь вы курите?
Василий Иванович вытащил из кармана новый желтый фуляр, который успел захватить, бегая
в Аркадиеву
комнату, и продолжал, помахивая им по воздуху...
Старик один засмеялся; Аркадий выразил улыбку на своем лице. Базаров только затянулся. Беседа продолжалась таким образом около часа; Аркадий успел сходить
в свою
комнату, которая оказалась предбанником, но очень уютным и чистым. Наконец вошла Танюша и доложила, что обед готов.
Василий Иванович проводил Аркадия
в его
комнату и пожелал ему «такого благодатного отдохновения, какое и я вкушал
в наши счастливые лета».
Он не стеснял молодого естествоиспытателя: садился где-нибудь
в уголок
комнаты и глядел внимательно, изредка позволяя себе осторожный вопрос.
Николай Петрович читал ему журналы, Фенечка ему прислуживала по-прежнему, приносила бульон, лимонад, яйца всмятку, чай; но тайный ужас овладевал ею каждый раз, когда она входила
в его
комнату.
— Вот неожиданно! Какими судьбами! — твердил он, суетясь по
комнате, как человек, который и сам воображает и желает показать, что радуется. — Ведь у нас все
в доме благополучно, все здоровы, не правда ли?
Одинцова его приняла не
в той
комнате, где он так неожиданно объяснился ей
в любви, а
в гостиной. Она любезно протянула ему кончики пальцев, но лицо ее выражало невольное напряжение.
Арина Власьевна занялась приготовлением чая из липового цвету, а Василий Иванович вошел
в соседнюю
комнату и молча схватил себя за волосы.
— Великодушная! — шепнул он. — Ох, как близко, и какая молодая, свежая, чистая…
в этой гадкой
комнате!.. Ну, прощайте! Живите долго, это лучше всего, и пользуйтесь, пока время. Вы посмотрите, что за безобразное зрелище: червяк полураздавленный, а еще топорщится. И ведь тоже думал: обломаю дел много, не умру, куда! задача есть, ведь я гигант! А теперь вся задача гиганта — как бы умереть прилично, хотя никому до этого дела нет… Все равно: вилять хвостом не стану.
Анна, думавшая, что она так хорошо знает своего мужа, была поражена его видом, когда он вошел к ней. Лоб его был нахмурен, и глаза мрачно смотрели вперед себя, избегая ее взгляда; рот был твердо и презрительно сжат. В походке, в движениях, в звуке голоса его была решительность и твердость, каких жена никогда не видала в нем. Он вошел
в комнату и, не поздоровавшись с нею, прямо направился к ее письменному столу и, взяв ключи, отворил ящик.