Неточные совпадения
Один, на вид лет двадцати трех, высокого роста, черномазый, с острым и немного кривым носом, высоким лбом и сдержанною улыбкой на широких губах, лежал на спине и задумчиво глядел вдаль, слегка прищурив свои небольшие серые глазки; другой лежал на груди, подперев обеими
руками кудрявую белокурую голову, и тоже глядел куда-то вдаль.
Он лежал неловко; его большая, кверху широкая, книзу заостренная голова неловко сидела на длинной шее; неловкость сказывалась в самом положении его
рук, его туловища, плотно охваченного коротким черным сюртучком, его длинных ног с поднятыми коленями, подобных задним ножкам стрекозы.
— Нет-с; это не по моей части-с, — возразил Шубин и надел шляпу на затылок. — Я мясник-с; мое дело — мясо, мясо лепить, плечи, ноги,
руки, а тут и формы нет, законченности нет, разъехалось во все стороны… Пойди поймай!
Им весь мир принадлежал; нам так широко распространяться не приходится: коротки
руки.
Он перевернулся на спину и заложил
руки за голову.
— Кстати, о женщинах, — заговорил опять Шубин. — Что это никто не возьмет Стахова в
руки? Ты видел его в Москве?
— Нет, брат, не подвигается. От этого лица можно в отчаяние прийти. Посмотришь, линии чистые, строгие, прямые; кажется, не трудно схватить сходство. Не тут-то было… Не дается, как клад в
руки. Заметил ты, как она слушает? Ни одна черта не тронется, только выражение взгляда беспрестанно меняется, а от него меняется вся фигура. Что тут прикажешь делать скульптору, да еще плохому? Удивительное существо… странное существо, — прибавил он после короткого молчания.
Берсенев вообще не грешил многоглаголанием и, когда говорил, выражался неловко, с запинками, без нужды разводя
руками; а в этот раз какая-то особенная тишина нашла на его душу, тишина, похожая на усталость и на грусть.
— Заметил ли ты, — начал вдруг Берсенев, помогая своей речи движениями
рук, — какое странное чувство возбуждает в нас природа?
Берсенев приподнялся и оперся подбородком на сложенные
руки.
— Да вот, например, мы с тобой, как ты говоришь, молоды, мы хорошие люди, положим; каждый из нас желает для себя счастья… Но такое ли это слово «счастье», которое соединило, воспламенило бы нас обоих, заставило бы нас подать друг другу
руки? Не эгоистическое ли, я хочу сказать, не разъединяющее ли это слово?
— Что я слышу? — заговорил, всплеснув
руками, Шубин. — Неужели вы, восхитительная Зоя, в такую жару решились идти нас отыскивать? Так ли я должен понять смысл вашей речи? Скажите, неужели? Или нет, лучше не произносите этого слова: раскаяние убьет меня мгновенно.
Приятели пошли за нею (Шубин то безмолвно прижимал
руки к сердцу, то поднимал их выше головы) и несколько мгновений спустя очутились перед одною из многочисленных дач, окружающих Кунцово.
Он был красив собою, хорошо сложен и считался едва ли не лучшим кавалером на вечеринках средней
руки, которые посещал преимущественно: в большой свет ему не было дороги.
В пансионе она занималась музыкой и читала романы, потом все это бросила: стала рядиться, и это оставила; занялась было воспитанием дочери, и тут ослабела и передала ее на
руки к гувернантке; кончилось тем, что она только и делала что грустила и тихо волновалась.
Мать его, парижанка родом, хорошей фамилии, добрая и умная женщина, выучила его по-французски, хлопотала и заботилась о нем денно и нощно, гордилась им и, умирая еще в молодых летах от чахотки, упросила Анну Васильевну взять его к себе на
руки.
— Да, — возразил тот, втискивая между колен свои красные
руки. — Это моя любимая мечта. Конечно, я очень хорошо знаю все, чего мне недостает для того, чтобы быть достойным такого высокого… Я хочу сказать, что я слишком мало подготовлен, но я надеюсь получить позволение съездить за границу; пробуду там три-четыре года, если нужно, и тогда…
И, ударив
рукой по слепленной в виде головы глине, он выбежал из беседки и ушел к себе в комнату.
— Да, — возразила Елена, — но Павел до сих пор еще ничем не упрочил за собой этого права. Что он сделал до сих пор? Дайте мне
руку и пойдемте по аллее. Он помешал нам. Мы говорили о сочинении вашего батюшки.
Берсенев взял
руку Елены и пошел за ней по саду, но начатый разговор, слишком рано прерванный, не возобновился; Берсенев снова принялся излагать свои воззрения на профессорское звание, на будущую свою деятельность.
Он тихо двигался рядом с Еленой, неловко выступал, неловко поддерживал ее
руку, изредка толкал ее плечом и ни разу не взглянул на нее; но речь его текла легко, если не совсем свободно, он выражался просто и верно, и в глазах его, медленно блуждавших по стволам деревьев, по песку дорожки, по траве, светилось тихое умиление благородных чувств, а в успокоенном голосе слышалась радость человека, который сознает, что ему удается высказываться перед другим, дорогим ему человеком.
— Я рад, что ты пошел по этой дороге, — с трудом проговорил он, — я бы всю ночь не заснул, если б я не догнал тебя. Дай мне
руку. Ведь ты домой идешь?
А во-вторых, Елена на днях застала меня целующим
руки у Зои!
— Ну да, плечи,
руки, не все ли равно? Елена застала меня посреди этих свободных занятий после обеда, а перед обедом я в ее присутствии бранил Зою. Елена, к сожалению, не понимает всей естественности подобных противоречий. Тут ты подвернулся: ты веришь… во что бишь ты веришь?.. ты краснеешь, смущаешься, толкуешь о Шиллере, о Шеллинге (она же все отыскивает замечательных людей), вот ты и победил, а я, несчастный, стараюсь шутить… и… между тем…
Девушка, с виду горничная, стояла в лавке спиной к порогу и торговалась с хозяином: из-под красного платка, который она накинула себе на голову и придерживала обнаженной
рукой у подбородка, едва виднелась ее круглая щечка и тонкая шейка.
Между тем Елена вернулась в свою комнату, села перед раскрытым окном и оперлась головой на
руки.
Руки у ней были узкие, розовые, с длинными пальцами, ноги тоже узкие; она ходила быстро, почти стремительно, немного наклоняясь вперед.
Катя ее ненавидела и все говорила о том, как она убежит от тетки, как будет жить на всей Божьей воле; с тайным уважением и страхом внимала Елена этим неведомым, новым словам, пристально смотрела на Катю, и все в ней тогда — ее черные быстрые, почти звериные глаза, ее загорелые
руки, глухой голосок, даже ее изорванное платье — казалось Елене чем-то особенным, чуть не священным.
Долго глядела она на темное, низко нависшее небо; потом она встала, движением головы откинула от лица волосы и, сама не зная зачем, протянула к нему, к этому небу, свои обнаженные, похолодевшие
руки; потом она их уронила, стала на колени перед своею постелью, прижалась лицом к подушке и, несмотря на все свои усилия не поддаться нахлынувшему на нее чувству, заплакала какими-то странными, недоумевающими, но жгучими слезами.
Какими судьбами?», не сказал даже «Здравствуйте», а просто стиснул ему
руку и подвел его к единственному находившемуся в комнате стулу.
Иностранное происхождение Инсарова (он был болгар родом) еще яснее сказывалось в его наружности: это был молодой человек лет двадцати пяти, худощавый и жилистый, с впалою грудью, с узловатыми
руками; черты лица имел он резкие, нос с горбиной, иссиня-черные, прямые волосы, небольшой лоб, небольшие, пристально глядевшие, углубленные глаза, густые брови; когда он улыбался, прекрасные белые зубы показывались на миг из-под тонких жестких, слишком отчетливо очерченных губ.
Увар Иванович носил просторный сюртук табачного цвета и белый платок на шее, ел часто и много и только в затруднительных случаях, то есть всякий раз, когда ему приходилось выразить какое-либо мнение, судорожно двигал пальцами правой
руки по воздуху, сперва от большого пальца к мизинцу, потом от мизинца к большому пальцу, с трудом приговаривая: «Надо бы… как-нибудь, того…»
Увар Иванович сидел в креслах возле окна и дышал напряженно, Николай Артемьевич ходил большими шагами по комнате, засунув
руки в карманы; лицо его выражало неудовольствие.
Шубин скрестил
руки на груди.
Увар Иванович тихонько взял с подноса рюмку и долго, с усиленным вниманием глядел на нее, как будто не понимая хорошенько, что у него такое в
руке.
Но она скоро выскользнула у него из
рук.
Елена слегка покраснела и протянула Шубину
руку. Он крепко пожал ее.
— Да. Инсарову в то время пошел восьмой год. Он остался на
руках у соседей. Сестра узнала об участи братниного семейства и пожелала иметь племянника у себя. Его доставили в Одессу, а оттуда в Киев. В Киеве он прожил целых двенадцать лет. Оттого он так хорошо говорит по-русски.
Берсенев смешался и развел
руками.
— Так дайте же
руку и познакомимтесь. Не знаю, говорил ли вам Берсенев обо мне, а мне он много говорил об вас. Вы здесь поселились? Отлично! Не сердитесь на меня, что я так пристально на вас гляжу. Я по ремеслу моему ваятель и предвижу, что в скором времени попрошу у вас позволение слепить вашу голову.
— Что же мы делаем сегодня, а? — заговорил Шубин, внезапно садясь на низенький стул и опираясь обеими
руками на широко расставленные колени.
Она чувствовала, что ей не преклониться перед ним хотелось, а подать ему дружески
руку, и она недоумевала: не такими воображала она себе людей, подобных Инсарову, «героев».
— Постойте, я вам принесу книжку. Вы из нее хоть главные факты узнаете. Так слушайте же песню… Впрочем, я вам лучше принесу написанный перевод. Я уверен, вы полюбите нас: вы всех притесненных любите. Если бы вы знали, какой наш край благодатный! А между тем его топчут, его терзают, — подхватил он с невольным движением
руки, и лицо его потемнело, — у нас все отняли, все: наши церкви, наши права, наши земли; как стадо гоняют нас поганые турки, нас режут…
Впереди шли Елена и Зоя с Инсаровым; за ними, с выражением полного счастия на лице, выступала Анна Васильевна под
руку с Уваром Ивановичем.
Прощай!» Шубин подбежал к Зое, подставил ей
руку кренделем и, сказав: «Ihre Нànd, Madame», [Вашу
руку, сударыня (нем.).] подхватил ее и пустился с ней вперед.
Елена остановилась, подозвала Берсенева и тоже взяла его
руку, но продолжала говорить с Инсаровым.
Вдруг впереди раздался крик; все подняли голову: сигарочница Шубина летела в куст, брошенная
рукой Зои.
Наконец он поймал ее пальцы и так их стиснул, что она пискнула и долго потом дула на
руку, притворно сердилась, а он ей напевал что-то на ухо.
«Почтенный незнакомец» выслушал всю речь Шубина, презрительно скрутив голову на сторону и уперши
руки в бока.