Неточные совпадения
Идет она, и издали несется ее голос, звонко командующий над целым взводом молодых вздыхателей; идет она, и прячется седовласая голова князя Чебылкина, высунувшаяся было из окна, ожигаются губы княгини, кушающей вечерний чай, и выпадает фарфоровая куколка из
рук двадцатилетней княжны, играющей в растворенном окне.
И все это так приветливо улыбается вам, всякому вы жмете
руку, со всяким вступаете в разговор.
Иногда только он вздохнет да промолвит: «Господи! кабы не было блох да становых, что бы это за рай, а не жизнь была!» — вздохнет и смирится пред
рукою Промысла, соделавшего и Киферона, птицу сладкогласную, и гадов разных.
С горы спускается деревенское стадо; оно уж близко к деревне, и картина мгновенно оживляется; необыкновенная суета проявляется по всей улице; бабы выбегают из изб с прутьями в
руках, преследуя тощих, малорослых коров; девчонка лет десяти, также с прутиком, бежит вся впопыхах, загоняя теленка и не находя никакой возможности следить за его скачками; в воздухе раздаются самые разнообразные звуки, от мычанья до визгливого голоса тетки Арины, громко ругающейся на всю деревню.
А потом и пойдет у них смятение, вдруг все заговорят и
руками замахают, да ведь с час времени этак-то прохлажаются.
— Обождать-то, для че не обождать, это все в наших
руках, да за что ж я перед начальством в ответ попаду? — судите сами.
Сотские же у нас были народ живой, тертый — как есть на все
руки.
И отпустишь через полчаса. Оно, конечно, дела немного, всего на несколько минут, да вы посудите, сколько тут вытерпишь: сутки двое-трое сложа
руки сидишь, кислый хлеб жуешь… другой бы и жизнь-то всю проклял — ну, ничего таким манером и не добудет.
— Мое, говорит, братцы, слово будет такое, что никакого дела, будь оно самой святой пасхи святее, не следует делать даром: хоть гривенник, а слупи,
руки не порти.
Утонул ли кто в реке, с колокольни ли упал и расшибся — все это ему
рука.
Ну, и освобождают, разумеется, за посильное приношение. А то другого заставляет внутренности держать; сами рассудите, кому весело мертвечину ослизлую в
руке иметь, ну, и откупаются полегоньку, — аи, глядишь, и наколотил Иван Петрович рубликов десяток, а и дело-то все пустяковое.
Ведь мы знаем, что он наших
рук не минует, так отчего ж и не потешить его?
„Свиногорскому первой гильдии купцу [6] Платону Степанову Троекурову. Ведение. По показаниям таких-то и таких-то поселян (валяй больше), вышепоименованное мертвое тело, по подозрению в насильственном убитии, с таковыми же признаками бесчеловечных побоев, и притом
рукою некоего злодея, в предшедшую пред сим ночь, скрылось в фабричном вашем пруде. А посему благоволите в оный для обыска допустить“.
Повоют-повоют, да и начнут шептаться, а через полчаса, смотришь, и выйдет всем одно решенье: даст кто целковый — ступай домой, а не даст, так всю
руку напрочь.
Вот и слышим мы как-то: болен Иван Петрович, в белой горячке лежит, на всех это кидается, попадись под
руку ножик — кажется, и зарежет совсем.
Вот, покуролесивши этак с неделю, выходит он однажды ночью, и прямо в дом к тестю, а в
руках у него по пистолету.
По той единственной причине ему все его противоестественности с
рук и сходили, что человек он был золотой.
Собака начнет ворчать — у него и хлебца в
руке есть, и опять все затихнет.
Случилось с ним это приключение в то самое время, когда он, после посещения его высокородия, стоял посреди пожарного двора, растопыривши, как следует,
руки в виде оправдания.
Когда Дмитрий Борисыч совершенно прочухался от своего сновидения, он счел долгом пригласить к себе на совет старшего из пятерых полицейских, Алексеева, который, не без основания, слыл в городе правою
рукой городничего.
— Это правда, Кшецынский, правда, что ты ничего не видишь! Не понимаю, братец, на что у тебя глаза! Если б мне не была известна твоя преданность… если б я своими
руками не вытащил тебя из грязи — ты понимаешь: «из грязи»?.. право, я не знаю… Что ж, спрашивал что-нибудь городничий?
Федор явился с стаканом, который не столько подал, сколько сунул в
руку Дмитрию Борисычу.
Входит Перегоренский, господин лет шестидесяти, но еще бодрый и свежий. Видно, однако же, что, для подкрепления угасающих сил, он нередко прибегает к напитку, вследствие чего и нос его приобрел все возможные оттенки фиолетового цвета. На нем порыжелый фрак с узенькими фалдочками и нанковые панталонцы без штрипок. При появлении его Алексей Дмитрич прячет обе
руки к самым ягодицам, из опасения, чтоб господину Перегоренскому не вздумалось протянуть ему
руку.
Девицы, взявшись под
руку, вереницей ходят по зале, предназначенной для танцевания.
И, махнув
рукой, бежит дальше.
— Нет! куда нам! — говорит, махая
руками, судья, который, от старости, недослышит, и думает, что Дмитрий Борисыч приглашает его составить партию для высокоименитого гостя.
Но вот вламывается в дверь Алексеев и изо всей мочи провозглашает: «Левизор! левизор едет!» Дмитрий Борисыч дрожащими
руками зажигает стеариновые свечи, наскоро говорит музыкантам: «Не осрамите, батюшки!» — и стремглав убегает на крыльцо.
Его высокородие входит при звуках музыки, громко играющей туш. Его высокородие смотрит милостиво и останавливается в зале. Дмитрий Борисыч, скользящий около гостя боком, простирает
руку в ту сторону, где приготовлена обитель для его высокородия, и торопливо произносит...
— И ни-ни! — отвечает Дмитрий Борисыч, махая
руками, — что ты! что ты! ты, пожалуй, опять по-намеднишнему налижешься! Вот уедет его высокородие — тогда хоть графин выпей… Эй, музыканты!
На этот раз убеждения подействовали, и кадриль кой-как составилась. Из-за дверей коридора, примыкавшего к зале, выглядывали лица горничных и других зрителей лакейского звания, впереди которых, в самой уже зале, стоял камердинер его высокородия. Он держал себя, как и следует камердинеру знатной особы, весьма серьезно, с прочими лакеями не связывался и, заложив
руки назад, производил глубокомысленные наблюдения над танцующим уездом.
— Ваше высокородие! осчастливьте! не откажите перекусить! — умоляет он, в порыве преданности почти осмеливаясь прикасаться к
руке его высокородия.
Подсадивши как следует его высокородие в экипаж, Дмитрий Борисыч возвращается в зал и долго-долго жмет обе
руки Михаиле Трофимычу.
Дорога уже испортилась; черная, исковерканная полоса ее безобразным горбом выступает из осевшего по сторонам снега; лошади беспрестанно преступаются, и потому вы волею-неволею должны ехать шагом; сверх того, местами попадаются так называемые зажоры, которые могут заставить вас простоять на месте часов шесть и более, покуда собьют окольный народ, и с помощью его ваша кибитка будет перевезена или, правильнее, перенесена на
руках по ту сторону колодца, образовавшегося посреди дороги.
Заспанный Прошка стремительно, как угорелый, вбежал с полштофом водки и стаканом в
руках и спросонья полез прямо в окно.
Прошка вышел. Живновский вынул из кармана засаленный бумажник, положил его на стол и выразительно хлопнул по нем
рукой.
Живновский в увлечении, вероятно, позабыл, что перед ним сидит один из смиренных обитателей Крутогорска. Он быстрыми шагами ходил взад и вперед по комнате, потирая
руки, и физиономия его выражала нечто плотоядное, как будто в самом деле он готов был живьем пожрать крутогорскую страну.
— Так-с, без этого нельзя-с. Вот и я тоже туда еду; бородушек этих, знаете, всех к
рукам приберем!
Руки у меня, как изволите видеть, цепкие, а и в писании сказано: овцы без пастыря — толку не будет. А я вам истинно доложу, что тем эти бороды мне любезны, что с ними можно просто, без церемоний… Позвал он тебя, например, на обед: ну, надоела борода — и вон ступай.
Он махнул
рукой и пошел дальше.
Когда он протягивает вам
руку, вы ощущаете, что в вашей
руке заключено нечто неуловимое; это не просто
рука, а какое-то блаженство или, лучше сказать, благоухание, принявшее форму
руки.
И не то чтобы он подал вам какие-нибудь два пальца или же сунул
руку наизнанку, как делают некоторые, — нет, он подает вам всю
руку, как следует, ладонь на ладонь, но вы ни на минуту не усумнитесь, что перед вами человек, который имел бы полное право подать вам один свой мизинец.
Когда входит его превосходительство, глаза Порфирия Петровича выражают тоску и как будто голод; и до той поры он, изнемогая от жажды, чувствует себя в степи Сагаре, покуда его превосходительство не приблизится к нему и не пожмет его
руки.
Он подошел и
руку ей подал, да уж и сам не знает как, только обнял ее, а она и слышит, что он весь словно в лихорадке трясется.
Дело было весеннее: на полях травка только что показываться стала, и по ночам морозцем еще порядочно прихватывало. Снял он с себя мерлушчатый тулупчик, накинул ей на плеча, да как стал застегивать, руки-то и не отнимаются; а коленки пуще дрожат и подгибаются. А она так-то ласково на него поглядывает да по головке
рукой гладит.
А иногда возьмет его
руками за голову да к груди-то своей и притянет словно ребенка малого, возьмет гребень, да и начнет ему волосы расчесывать.
Вздохнул вор и только что начал рыться в ящике, как две дюжие
руки и схватили его сзади.
Подняли управителя, засветили огня; да как увидал старик вора, так и всплеснул
руками.
Однажды сидит утром исправник дома, чай пьет; по правую
руку у него жена, на полу детки валяются; сидит исправник и блаженствует. Помышляет он о чине асессорском, ловит мысленно таких воров и мошенников, которых пять предместников его да и сам он поймать не могли. Жмет ему губернатор
руку со слезами на глазах за спасение губернии от такой заразы… А у разбойников рожи-то, рожи!..
— Разные документы у нас в
руках имеются… Демьян Иваныч и рот разинул.
— Разные есть документы-с, всё вашей руки-с.