Владимир Сергеич ничего не отвечал и
остановился в изумлении. Он не мог понять, каким образом господин, решившийся идти по Невскому в фуражке, знал его фамилию.
Дорогой навязавшийся нам в проводники малаец принес нам винограду. Мы пошли назад все по садам, между огромными дубами, из рытвины в рытвину, взобрались на пригорок и, спустившись с него, очутились в городе. Только что мы вошли в улицу, кто-то сказал: «Посмотрите на Столовую гору!» Все оглянулись и
остановились в изумлении: половины горы не было.
По Солянке было рискованно ходить с узелками и сумками даже днем, особенно женщинам: налетали хулиганы, выхватывали из рук узелки и мчались в Свиньинский переулок, где на глазах преследователей исчезали в безмолвных грудах кирпичей. Преследователи
останавливались в изумлении — и вдруг в них летели кирпичи. Откуда — неизвестно… Один, другой… Иногда проходившие видели дымок, вьющийся из мусора.
Произошло всеобщее волнение: Нина Александровна слегка даже вскрикнула, Птицын шагнул вперед в беспокойстве, Коля и Фердыщенко, явившиеся в дверях,
остановились в изумлении, одна Варя по-прежнему смотрела исподлобья, но внимательно наблюдая.
Неточные совпадения
Остановились в Нижнем Новгороде посмотреть только что открытое и еще не разыгравшееся всероссийское торжище. Было очень забавно наблюдать
изумление Варвары пред суетливой вознею людей, которые, разгружая бесчисленные воза, вспарывая тюки, открывая ящики, набивали глубокие пасти лавок, украшали витрины множеством соблазнительных вещей.
Обломов сиял, идучи домой. У него кипела кровь, глаза блистали. Ему казалось, что у него горят даже волосы. Так он и вошел к себе
в комнату — и вдруг сиянье исчезло и глаза
в неприятном
изумлении остановились неподвижно на одном месте:
в его кресле сидел Тарантьев.
Вдруг глаза его
остановились на чем-то неподвижно, с
изумлением, но потом опять приняли обыкновенное выражение. Две дамы свернули с бульвара и вошли
в магазин.
«Еще два-три вечера, — думал он, — еще приподнимет он ей уголок завесы, она взглянет
в лучистую даль и вдруг поймет жизнь и счастье. Потом дальше, когда-нибудь, взгляд ее
остановится на ком-то
в изумлении, потом опустится, взглянет широко опять и онемеет — и она мгновенно преобразится».
— Чем он злоупотребляет, князь? —
остановился я перед ним
в изумлении. — Разве он когда вам хоть намекал?