Из уцелевших бревен на скорую руку сколотили избенку, покрыли ее барочным тесом, купленным лет за десять для построения павильона на готический манер, и поселили в ней садовника Митрофана с женой Аксиньей и
семью детьми.
Неточные совпадения
— Эх! — сказал он, — давайте-ка о чем-нибудь другом говорить или не хотите ли в преферансик по маленькой? Нашему брату, знаете ли, не след таким возвышенным чувствованиям предаваться. Наш брат думай об одном: как бы
дети не пищали да жена не бранилась. Ведь я с тех пор в законный, как говорится, брак вступить успел… Как же… Купеческую дочь взял:
семь тысяч приданого. Зовут ее Акулиной; Трифону-то под стать. Баба, должен я вам сказать, злая, да благо спит целый день… А что ж преферанс?
Под камнем сим лежит французский эмигрант;
Породу знатную имел он и талант,
Супругу и
семью оплакав избиянну,
Покинул родину, тиранами попранну;
Российския страны достигнув берегов,
Обрел на старости гостеприимный кров;
Учил
детей, родителей покоил…
Всевышний судия его здесь успокоил…
Да будет ваш союз благословен // Обилием и счастием! В богатстве // И радости живите до последних // Годов своих в
семье детей и внуков! // Печально я гляжу на торжество // Народное: разгневанный Ярило // Не кажется, и лысая вершина // Горы его покрыта облаками. // Не доброе сулит Ярилин гнев: // Холодные утра и суховеи, // Медвяных рос убыточные порчи, // Неполные наливы хлебных зерен, // Ненастную уборку — недород, // И ранние осенние морозы, // Тяжелый год и житниц оскуденье.
Я рассказал про офицера вещи, которые могут погубить его (он заезжал куда-то с арестантом), и вспомнил, что он бедный человек и отец
семи детей; но должно ль щадить фискала, разве он щадил других?
Она не только имела за ними главный общий надзор, но она же наблюдала за тем, чтобы эти оторванные от
семьи дети не терпели много от грубости и невежества других женщин, по натуре хотя и не злых, но утративших под ударами чужого невежества всю собственную мягкость.
Селение Улема состояло из трех деревянных домиков, в которых проживало семь мужчин, шесть женщин и
семь детей, всего двадцать человек. Туземцы с рек Хади и Тумнина считают себя настоящими орочами. Копинских жителей они тоже считают своими людьми, но говорят, что язык их немного другой, и потому называют их «орочами-копинка».
Неточные совпадения
А князь опять больнехонек… // Чтоб только время выиграть, // Придумать: как тут быть, // Которая-то барыня // (Должно быть, белокурая: // Она ему, сердечному, // Слыхал я, терла щеткою // В то время левый бок) // Возьми и брякни барину, // Что мужиков помещикам // Велели воротить! // Поверил! Проще малого //
Ребенка стал старинушка, // Как паралич расшиб! // Заплакал! пред иконами // Со всей
семьею молится, // Велит служить молебствие, // Звонить в колокола!
Чуть из ребятишек, // Глядь, и нет
детей: // Царь возьмет мальчишек, // Барин — дочерей! // Одному уроду // Вековать с
семьей. // Славно жить народу // На Руси святой!
Он рассортировывал жителей по росту и телосложению; он разводил мужей с законными женами и соединял с чужими; он раскассировывал
детей по
семьям, соображаясь с положением каждого семейства; он назначал взводных, ротных и других командиров, избирал шпионов и т. д.
Но в
семье она — и не для того только, чтобы показывать пример, а от всей души — строго исполняла все церковные требования, и то, что
дети около года не были у причастия, очень беспокоило ее, и, с полным одобрением и сочувствием Матрены Филимоновны, она решила совершить это теперь, летом.
Подвязанный чиновник, ходивший уже
семь раз о чем-то просить Алексея Александровича, интересовал и Сережу и швейцара. Сережа застал его раз в сенях и слышал, как он жалостно просил швейцара доложить о себе, говоря, что ему с
детьми умирать приходится.