Когда он закуривал новую папиросу, бумажки в кармане пиджака напомнили о себе сухим хрустом. Самгин оглянулся — все вокруг было неряшливо, неприятно, пропитано душными запахами. Пришли двое коридорных и горничная, он сказал им, что
идет к доктору, в 32-й, и, если позвонят из больницы, сказали бы ему.
Оставив у них записку, в которой извещал их о новой беде, и прося, если к ним придет Нелли, немедленно дать мне знать, я
пошел к доктору; того тоже не было дома, служанка объявила мне, что, кроме давешнего посещения, другого не было.
В самом деле, простолюдин скорее несколько лет сряду, страдая самою тяжелою болезнию, будет лечиться у знахарки или своими домашними, простонародными лекарствами (которыми отнюдь не надо пренебрегать), чем
пойдет к доктору или лежать в госпитале.
Неточные совпадения
— Это помещение для
доктора и аптеки, — отвечал Вронский, увидав подходившего
к нему в коротком пальто архитектора, и, извинившись перед дамами,
пошел ему навстречу.
Толстый дворецкий, блестя круглым бритым лицом и крахмаленным бантом белого галстука, доложил, что кушанье готово, и дамы поднялись. Вронский попросил Свияжского подать руку Анне Аркадьевне, а сам подошел
к Долли. Весловский прежде Тушкевича подал руку княжне Варваре, так что Тушкевич с управляющим и
доктором пошли одни.
В столовой он позвонил и велел вошедшему слуге
послать опять за
доктором. Ему досадно было на жену за то, что она не заботилась об этом прелестном ребенке, и в этом расположении досады на нее не хотелось итти
к ней, не хотелось тоже и видеть княгиню Бетси; но жена могла удивиться, отчего он, по обыкновению, не зашел
к ней, и потому он, сделав усилие над собой,
пошел в спальню. Подходя по мягкому ковру
к дверям, он невольно услыхал разговор, которого не хотел слышать.
Вернувшись от
доктора,
к которому
посылала его Кити, Левин, отворив дверь, застал больного в ту минуту, как ему по распоряжению Кити переменяли белье.
Народ,
доктор и фельдшер, офицеры его полка, бежали
к нему.
К своему несчастию, он чувствовал, что был цел и невредим. Лошадь сломала себе спину, и решено было ее пристрелить. Вронский не мог отвечать на вопросы, не мог говорить ни с кем. Он повернулся и, не подняв соскочившей с головы фуражки,
пошел прочь от гипподрома, сам не зная куда. Он чувствовал себя несчастным. В первый раз в жизни он испытал самое тяжелое несчастие, несчастие неисправимое и такое, в котором виною сам.