— Вы, милостивый государь, войдите в мое положение… Посудите сами, какую, ну, какую, скажите на милость, какую пользу мог я извлечь из энциклопедии Гегеля? Что общего, скажите, между этой энциклопедией и русской жизнью? И
как прикажете применить ее к нашему быту, да не ее одну, энциклопедию, а вообще немецкую философию… скажу более — науку?
Неточные совпадения
— Нет, Хорь в город уехал, — отвечал парень, улыбаясь и показывая ряд белых,
как снег, зубов. — Тележку заложить
прикажете?
— А я, батюшка, не жалуюсь. И слава Богу, что в рыболовы произвели. А то вот другого, такого же,
как я, старика — Андрея Пупыря — в бумажную фабрику, в черпальную, барыня
приказала поставить. Грешно, говорит, даром хлеб есть… А Пупырь-то еще на милость надеялся: у него двоюродный племянник в барской конторе сидит конторщиком; доложить обещался об нем барыне, напомнить. Вот те и напомнил!.. А Пупырь в моих глазах племяннику-то в ножки кланялся.
— Размежевались, батюшка, всё твоею милостью. Третьего дня сказку подписали. Хлыновские-то сначала поломались… поломались, отец, точно. Требовали… требовали… и бог знает, чего требовали; да ведь дурачье, батюшка, народ глупый. А мы, батюшка, милостью твоею благодарность заявили и Миколая Миколаича посредственника удовлетворили; всё по твоему приказу действовали, батюшка;
как ты изволил
приказать, так мы и действовали, и с ведома Егора Дмитрича всё действовали.
— И сам ума не приложу, батюшка, отцы вы наши: видно, враг попутал. Да, благо, подле чужой межи оказалось; а только, что греха таить, на нашей земле. Я его тотчас на чужой-то клин и
приказал стащить, пока можно было, да караул приставил и своим заказал: молчать, говорю. А становому на всякий случай объяснил: вот
какие порядки, говорю; да чайком его, да благодарность… Ведь что, батюшка, думаете? Ведь осталось у чужаков на шее; а ведь мертвое тело, что двести рублев —
как калач.
— Да не
прикажете ли лавочку из избы вынести?.. Не требуется?..
Как угодно.
Вот вхожу я в переднюю, спрашиваю: «Дома?..» А мне высокий такой лакей говорит: «
Как об вас доложить
прикажете?» Я говорю: «Доложи, братец, дескать, помещик Каратаев приехал о деле переговорить».
«Ну, — прошамшила ведьма, — я скажу Марье Ильиничне;
как она
прикажет; а вы заезжайте дня через два».
— Да я их и третьёго дня и вчерась спрашивал, — подхватил оробевший казачок, — не
прикажете ли, говорю, Пантелей Еремеич, за священником сбегать? «Молчи, говорит, дурак. Не в свое дело не суйся». А сегодня,
как я стал докладывать, — только посмотрели на меня да усом повели.
— Только вот беда моя: случается, целая неделя пройдет, а я не засну ни разу. В прошлом году барыня одна проезжала, увидела меня, да и дала мне сткляночку с лекарством против бессонницы; по десяти капель
приказала принимать. Очень мне помогало, и я спала; только теперь давно та сткляночка выпита… Не знаете ли, что это было за лекарство и
как его получить?
Бурмистр потупил голову, // —
Как приказать изволите! // Два-три денька хорошие, // И сено вашей милости // Все уберем, Бог даст! // Не правда ли, ребятушки?.. — // (Бурмистр воротит к барщине // Широкое лицо.) // За барщину ответила // Проворная Орефьевна, // Бурмистрова кума: // — Вестимо так, Клим Яковлич. // Покуда вёдро держится, // Убрать бы сено барское, // А наше — подождет!
Неточные совпадения
Почтмейстер. Куды воротить! Я,
как нарочно,
приказал смотрителю дать самую лучшую тройку; черт угораздил дать и вперед предписание..
Как бы, я воображаю, все переполошились: «Кто такой, что такое?» А лакей входит (вытягиваясь и представляя лакея):«Иван Александрович Хлестаков из Петербурга,
прикажете принять?» Они, пентюхи, и не знают, что такое значит «
прикажете принять».
Частный пристав. Да так,
как вы
приказывали. Квартального Пуговицына я послал с десятскими подчищать тротуар.
Артемий Филиппович. Вот и смотритель здешнего училища… Я не знаю,
как могло начальство поверить ему такую должность: он хуже, чем якобинец, и такие внушает юношеству неблагонамеренные правила, что даже выразить трудно. Не
прикажете ли, я все это изложу лучше на бумаге?
И точно: час без малого // Последыш говорил! // Язык его не слушался: // Старик слюною брызгался, // Шипел! И так расстроился, // Что правый глаз задергало, // А левый вдруг расширился // И — круглый,
как у филина, — // Вертелся колесом. // Права свои дворянские, // Веками освященные, // Заслуги, имя древнее // Помещик поминал, // Царевым гневом, Божиим // Грозил крестьянам, ежели // Взбунтуются они, // И накрепко
приказывал, // Чтоб пустяков не думала, // Не баловалась вотчина, // А слушалась господ!