Неточные совпадения
Благодаря исключительности своего положенья, своей фактической независимости, Хорь говорил со мной о
многом, чего из другого рычагом не выворотишь,
как выражаются мужики, жерновом не вымелешь.
Впрочем,
как он умен ни был, водились и за ним
многие предрассудки и предубеждения.
— Да, — продолжал Овсяников со вздохом, —
много воды утекло с тех пор,
как я на свете живу: времена подошли другие.
—
Какое, батюшка, жалованье!.. Харчи выдаются — и то слава тебе, Господи!
много доволен. Продли Бог века нашей госпоже!
Пришлось нам с братом Авдюшкой, да с Федором Михеевским, да с Ивашкой Косым, да с другим Ивашкой, что с Красных Холмов, да еще с Ивашкой Сухоруковым, да еще были там другие ребятишки; всех было нас ребяток человек десять —
как есть вся смена; но а пришлось нам в рольне заночевать, то есть не то чтобы этак пришлось, а Назаров, надсмотрщик, запретил; говорит: «Что, мол, вам, ребяткам, домой таскаться; завтра работы
много, так вы, ребятки, домой не ходите».
Но уже склонились к темному краю земли
многие звезды, еще недавно высоко стоявшие на небе; все совершенно затихло кругом,
как обыкновенно затихает все только к утру: все спало крепким, неподвижным, передрассветным сном.
Аркадий Павлыч говорит голосом мягким и приятным, с расстановкой и
как бы с удовольствием пропуская каждое слово сквозь свои прекрасные, раздушенные усы; также употребляет
много французских выражений, как-то: «Mais c’est impayable!» [Забавно! (фр.)], «Mais comment donc!» [
Как же! (фр.)] и пр.
— Вот
как!.. Что ж, у вас в конторе
много народу сидит?
Но таких помещиков у нас на Руси еще довольно
много; спрашивается: с
какой стати я заговорил о нем и зачем?..
«Конечно, конечно, это весьма понятно и делает вам
много чести; но зато, вообразите,
какую радость со временем… ваши успехи…» — «Обними меня, Андрюша», — пробормотала добрая помещица.
У него
много здравого смысла; ему хорошо знаком и помещичий быт, и крестьянский, и мещанский; в трудных случаях он мог бы подать неглупый совет, но,
как человек осторожный и эгоист, предпочитает оставаться в стороне и разве только отдаленными, словно без всякого намерения произнесенными намеками наводит своих посетителей — и то любимых им посетителей — на путь истины.
Воды не было близко: в Колотовке,
как и во
многих других степных деревнях, мужики, за неименьем ключей и колодцев, пьют какую-то жидкую грязцу из пруда…
Несмотря на мое старанье выведать пообстоятельнее прошедшее этого человека, в жизни его остались для меня — и, вероятно, для
многих других — темные пятна, места,
как выражаются книжники, покрытые глубоким мраком неизвестности.
В этом человеке было
много загадочного; казалось, какие-то громадные силы угрюмо покоились в нем,
как бы зная, что раз поднявшись, что сорвавшись раз на волю, они должны разрушить и себя и все, до чего ни коснутся; и я жестоко ошибаюсь, если в жизни этого человека не случилось уже подобного взрыва, если он, наученный опытом и едва спасшись от гибели, неумолимо не держал теперь самого себя в ежовых рукавицах.
— Нет, ради Бога, — прервал он меня, — не спрашивайте моего имени ни у меня, ни у других. Пусть я останусь для вас неизвестным существом, пришибленным судьбою Васильем Васильевичем. Притом же я,
как человек неоригинальный, и не заслуживаю особенного имени… А уж если вы непременно хотите мне дать какую-нибудь кличку, так назовите… назовите меня Гамлетом Щигровского уезда. Таких Гамлетов во всяком уезде
много, но, может быть, вы с другими не сталкивались… Засим прощайте.
В течение рассказа Чертопханов сидел лицом к окну и курил трубку из длинного чубука; а Перфишка стоял на пороге двери, заложив руки за спину и, почтительно взирая на затылок своего господина, слушал повесть о том,
как после
многих тщетных попыток и разъездов Пантелей Еремеич наконец попал в Ромны на ярмарку, уже один, без жида Лейбы, который, по слабости характера, не вытерпел и бежал от него;
как на пятый день, уже собираясь уехать, он в последний раз пошел по рядам телег и вдруг увидал, между тремя другими лошадьми, привязанного к хребтуку, — увидал Малек-Аделя!
— Значит, с лишком год с тех пор протек, а конь ваш,
как тогда был серый в яблоках, так и теперь; даже словно темнее стал.
Как же так? Серые-то лошади в один год
много белеют.
А затем говорят, что так
как ты на сем свете
много мучишься, то не одну ты свою душеньку облегчила, но и с нас большую тягу сняла.
Наконец мы, однако, сошлись с ним на двадцати рублях. Он отправился за лошадьми и чрез час привел их целых пять на выбор. Лошади оказались порядочные, хотя гривы и хвосты у них были спутанные и животы — большие, растянутые,
как барабан. С Филофеем пришло двое его братьев, нисколько на него не похожих. Маленькие, черноглазые, востроносые, они, точно, производили впечатление ребят «шустрых», говорили
много и скоро — «лопотали»,
как выразился Ермолай, но старшому покорялись.
— Господин почтенный, едем мы с честного пирка, со свадебки; нашего молодца, значит, женили;
как есть уложили: ребята у нас все молодые, головы удалые — выпито было
много, а опохмелиться нечем; то не будет ли ваша такая милость, не пожалуете ли нам деньжонок самую чуточку, — так, чтобы по косушке на брата? Выпили бы мы за ваше здоровье, помянули бы ваше степенство; а не будет вашей к нам милости — ну, просим не осерчать!
Неточные совпадения
Осип, слуга, таков,
как обыкновенно бывают слуги несколько пожилых лет. Говорит сурьёзно, смотрит несколько вниз, резонер и любит себе самому читать нравоучения для своего барина. Голос его всегда почти ровен, в разговоре с барином принимает суровое, отрывистое и несколько даже грубое выражение. Он умнее своего барина и потому скорее догадывается, но не любит
много говорить и молча плут. Костюм его — серый или синий поношенный сюртук.
Анна Андреевна.
Как можно-с! Вы делаете
много чести. Я этого не заслуживаю.
Городничий. Что, голубчики,
как поживаете?
как товар идет ваш? Что, самоварники, аршинники, жаловаться? Архиплуты, протобестии, надувалы мирские! жаловаться? Что,
много взяли? Вот, думают, так в тюрьму его и засадят!.. Знаете ли вы, семь чертей и одна ведьма вам в зубы, что…
— Неволя к вам вернулася? // Погонят вас на барщину? // Луга у вас отобраны? — // «Луга-то?.. Шутишь, брат!» // — Так что ж переменилося?.. // Закаркали «Голодную», // Накликать голод хочется? — // — «Никак и впрямь ништо!» — // Клим
как из пушки выпалил; // У
многих зачесалися // Затылки, шепот слышится: // «Никак и впрямь ништо!»
Носила я Демидушку // По поженкам… лелеяла… // Да взъелася свекровь, //
Как зыкнула,
как рыкнула: // «Оставь его у дедушки, // Не
много с ним нажнешь!» // Запугана, заругана, // Перечить не посмела я, // Оставила дитя.