Неточные совпадения
Вот, изволите
видеть, дело было этак,
как бы вам сказать — не солгать, в Великий пост, в самую ростопель.
Чувствую я, что больная моя себя губит;
вижу, что не совсем она в памяти; понимаю также и то, что не почитай она себя при смерти, — не подумала бы она обо мне; а то ведь,
как хотите, жутко умирать в двадцать пять лет, никого не любивши: ведь вот что ее мучило, вот отчего она, с отчаянья, хоть за меня ухватилась, — понимаете теперь?
— «Ну, — подумал я про себя, — плохо тебе, Михайло Михайлыч…» А вот выздоровел и жив до сих пор,
как изволите
видеть.
— Нет, старого времени мне особенно хвалить не из чего. Вот хоть бы, примером сказать, вы помещик теперь, такой же помещик,
как ваш покойный дедушка, а уж власти вам такой не будет! да и вы сами не такой человек. Нас и теперь другие господа притесняют; но без этого обойтись, видно, нельзя. Перемелется — авось мука будет. Нет, уж я теперь не
увижу, чего в молодости насмотрелся.
С отчаяньем ударил бедняк по клавишам, словно по барабану, заиграл
как попало… «Я так и думал, — рассказывал он потом, — что мой спаситель схватит меня за ворот и выбросит вон из дому». Но, к крайнему изумлению невольного импровизатора, помещик, погодя немного, одобрительно потрепал его по плечу. «Хорошо, хорошо, — промолвил он, —
вижу, что знаешь; поди теперь отдохни».
Надо было
видеть, с
какой усмешкой Владимир говорил ему: «Вы-с…»
Утки шумно поднимались, «срывались» с пруда, испуганные нашим неожиданным появлением в их владениях, выстрелы дружно раздавались вслед за ними, и весело было
видеть,
как эти кургузые птицы кувыркались на воздухе, тяжко шлепались об воду.
— Нет, я его не видал, да его и
видеть нельзя, — отвечал Ильюша сиплым и слабым голосом, звук которого
как нельзя более соответствовал выражению его лица, — а слышал… Да и не я один.
Видя, что все мои усилия заставить его опять разговориться оставались тщетными, я отправился на ссечки. Притом же и жара немного спала; но неудача, или,
как говорят у нас, незадача моя, продолжалась, и я с одним коростелем и с новой осью вернулся в выселки. Уже подъезжая ко двору, Касьян вдруг обернулся ко мне.
— Ведь вы, может быть, не знаете, — продолжал он, покачиваясь на обеих ногах, — у меня там мужики на оброке. Конституция — что будешь делать? Однако оброк мне платят исправно. Я бы их, признаться, давно на барщину ссадил, да земли мало! я и так удивляюсь,
как они концы с концами сводят. Впрочем, c’est leur affaire [Это их дело (фр.).]. Бурмистр у меня там молодец, une forte tête [Умная голова (фр.).], государственный человек! Вы
увидите…
Как, право, это хорошо пришлось!
Между тем Аркадий Павлыч расспрашивал старосту об урожае, посеве и других хозяйственных предметах. Староста отвечал удовлетворительно, но как-то вяло и неловко, словно замороженными пальцами кафтан застегивал. Он стоял у дверей и то и дело сторожился и оглядывался, давая дорогу проворному камердинеру. Из-за его могущественных плеч удалось мне
увидеть,
как бурмистрова жена в сенях втихомолку колотила какую-то другую бабу. Вдруг застучала телега и остановилась перед крыльцом: вошел бурмистр.
— Домой. Да
видишь,
какая гроза…
Вячеслав Илларионович ужасный охотник до прекрасного пола и,
как только
увидит у себя в уездном городе на бульваре хорошенькую особу, немедленно пустится за нею вслед, но тотчас же и захромает, — вот что замечательное обстоятельство.
—
Как же это вы, Мардарий Аполлоныч? Ведь это грешно. Избенки отведены мужикам скверные, тесные; деревца кругом не
увидишь; сажалки даже нету; колодезь один, да и тот никуда не годится. Неужели вы другого места найти не могли?.. И, говорят, вы у них даже старые конопляники отняли?
Она, изволите
видеть, вздумала окончательно развить, довоспитать такую,
как она выражалась, богатую природу и, вероятно, уходила бы ее, наконец, совершенно, если бы, во-первых, недели через две не разочаровалась «вполне» насчет приятельницы своего брата, а во-вторых, если бы не влюбилась в молодого проезжего студента, с которым тотчас же вступила в деятельную и жаркую переписку; в посланиях своих она,
как водится, благословляла его на святую и прекрасную жизнь, приносила «всю себя» в жертву, требовала одного имени сестры, вдавалась в описания природы, упоминала о Гете, Шиллере, Беттине и немецкой философии — и довела наконец бедного юношу до мрачного отчаяния.
Мой приход — я это мог заметить — сначала несколько смутил гостей Николая Иваныча; но,
увидев, что он поклонился мне,
как знакомому человеку, они успокоились и уже более не обращали на меня внимания. Я спросил себе пива и сел в уголок, возле мужичка в изорванной свите.
— Живу,
как изволите
видеть. Здесь житье хорошее, народ здесь радушный. Здесь я успокоился. И он вздохнул и поднял глаза к небу.
Листва на березах была еще почти вся зелена, хотя заметно побледнела; лишь кое-где стояла одна, молоденькая, вся красная или вся золотая, и надобно было
видеть,
как она ярко вспыхивала на солнце, когда его лучи внезапно пробивались, скользя и пестрея, сквозь частую сетку тонких веток, только что смытых сверкающим дождем.
(Дела давно минувших дней,
как изволите
видеть.)
— А вот мой личный враг идет, — промолвил он, вдруг вернувшись ко мне, —
видите этого толстого человека с бурым лицом и щетиной на голове, вон что шапку сгреб в руку да по стенке пробирается и на все стороны озирается,
как волк?
Видите ли, — прибавил он вполголоса, —
как я чисто выговариваю французский язык.
— Однако, — прибавил он, подумав немного, — я, кажется, обещал вам рассказать,
каким образом я женился. Слушайте же. Во-первых, доложу вам, что жены моей уже более на свете не имеется, во-вторых… а во-вторых, я
вижу, что мне придется рассказать вам мою молодость, а то вы ничего не поймете… Ведь вам не хочется спать?
Видите,
как я подробно описываю.
Завеса спала с глаз моих: я
увидел ясно, яснее, чем лицо свое в зеркале,
какой я был пустой, ничтожный и ненужный, неоригинальный человек!
— Да
как зе отыскать его, васе благородие? Я его всего только разочек
видел — и где зе он теперь — и
как его зовут? Ай, вай, вай! — прибавил жид, горестно потрясая пейсиками.
— Ну, зимою, конечно, мне хуже: потому — темно; свечку зажечь жалко, да и к чему? Я хоть грамоте знаю и читать завсегда охоча была, но что читать? Книг здесь нет никаких, да хоть бы и были,
как я буду держать ее, книгу-то? Отец Алексей мне, для рассеянности, принес календарь, да
видит, что пользы нет, взял да унес опять. Однако хоть и темно, а все слушать есть что: сверчок затрещит али мышь где скрестись станет. Вот тут-то хорошо: не думать!
—
Вижу я, будто стою я в поле, а кругом рожь, такая высокая, спелая,
как золотая!..
—
Вижу я, что сижу я этак будто на большой дороге под ракитой, палочку держу оструганную, котомка за плечами и голова платком окутана —
как есть странница!
— Только вот беда моя: случается, целая неделя пройдет, а я не засну ни разу. В прошлом году барыня одна проезжала,
увидела меня, да и дала мне сткляночку с лекарством против бессонницы; по десяти капель приказала принимать. Очень мне помогало, и я спала; только теперь давно та сткляночка выпита… Не знаете ли, что это было за лекарство и
как его получить?
Я приподнялся на сене. Голова коренника не шевелилась над водою. Только и можно было
видеть, при ясном свете месяца,
как одно его ухо чуть-чуть двигалось то взад, то вперед.