Короче говоря, жили мы в каком-то глухом медвежьем углу, где сохранились нетронутыми древние обычаи и предания, да и сам уклад жизни не менялся, наверное, целую тысячу лет.
Он сдавил меня в своих медвежьих объятиях и что-то громко сказал своим басистым голосом, в котором слышна была искренняя благодарность ко мне и одновременно презрение ко всей его свите.
Однажды на исходе дня он спускался вниз по крутому склону и заметил медвежьи следы, терявшиеся в ягельниках.