Неточные совпадения
— Послушайте, — сказал он, — не будемте больше говорить обо мне; станемте разыгрывать нашу сонату. Об одном только
прошу я вас, — прибавил он, разглаживая
рукою листы лежавшей на пюпитре тетради, — думайте обо мне, что хотите, называйте меня даже эгоистом — так и быть! но не называйте меня светским человеком: эта кличка мне нестерпима… Anch’io sono pittore. [И я тоже художник (итал.).] Я тоже артист, хотя плохой, и это, а именно то, что я плохой артист, — я вам докажу сейчас же на деле. Начнем же.
Лаврецкий уже накануне с сожалением заметил в нем все признаки и привычки застарелой бедности: сапоги у него были сбиты, сзади на сюртуке недоставало одной пуговицы,
руки его не ведали перчаток, в волосах торчал пух; приехавши, он и не подумал
попросить умыться, а за ужином ел, как акула, раздирая
руками мясо и с треском перегрызая кости своими крепкими черными зубами.
— Нет; но и не согласилась. Я ему все сказала, все, что я чувствовала, и
попросила его подождать. Довольны вы? — прибавила она с быстрой улыбкой и, слегка трогая перила
рукою, сбежала с лестницы.
Паншин взял шляпу, поцеловал у Марьи Дмитриевны
руку, заметил, что иным счастливцам теперь ничто не мешает спать или наслаждаться ночью, а ему придется до утра просидеть над глупыми бумагами, холодно раскланялся с Лизой (он не ожидал, что в ответ на его предложение она
попросит подождать, — и потому дулся на нее) — и удалился.
Он застал жену за завтраком, Ада, вся в буклях, в беленьком платьице с голубыми ленточками, кушала баранью котлетку. Варвара Павловна тотчас встала, как только Лаврецкий вошел в комнату, и с покорностью на лице подошла к нему. Он
попросил ее последовать за ним в кабинет, запер за собою дверь и начал ходить взад и вперед; она села, скромно положила одну
руку на другую и принялась следить за ним своими все еще прекрасными, хотя слегка подрисованными, глазами.
— Нет, — промолвила она и отвела назад уже протянутую
руку, — нет, Лаврецкий (она в первый раз так его называла), не дам я вам моей
руки. К чему? Отойдите,
прошу вас. Вы знаете, я вас люблю… да, я люблю вас, — прибавила она с усилием, — но нет… нет.
Я хотел вам это сказать, узнать ваше мнение и
просить вашей руки, потому что я и не богат и чувствую, что готов на все жертвы…
— Вера, — начал Павел Константиныч, — Михаил Иваныч делает нам честь,
просит твоей руки. Мы отвечали, как любящие тебя родители, что принуждать тебя не будем, но что с одной стороны рады. Ты как добрая послушная дочь, какою мы тебя всегда видели, положишься на нашу опытность, что мы не смели от бога молить такого жениха. Согласна, Вера?
— Я хотел сказать… я хотел сказать, — затрепетал князь, — я хотел только изъяснить Аглае Ивановне… иметь такую честь объяснить, что я вовсе не имел намерения… иметь честь
просить ее руки… даже когда-нибудь… Я тут ни в чем не виноват, ей-богу, не виноват, Аглая Ивановна! Я никогда не хотел, и никогда у меня в уме не было, никогда не захочу, вы сами увидите; будьте уверены! Тут какой-нибудь злой человек меня оклеветал пред вами! Будьте спокойны!
— Теперь я еду и
прошу ее руки, и желаю, чтоб она осталась моей невестой, — заключил, с заметным усилием над собой, Калинович.
Неточные совпадения
Хлестаков. Нет, я влюблен в вас. Жизнь моя на волоске. Если вы не увенчаете постоянную любовь мою, то я недостоин земного существования. С пламенем в груди
прошу руки вашей.
Xлестаков. Это ничего! Для любви нет различия; и Карамзин сказал: «Законы осуждают». Мы удалимся под сень струй…
Руки вашей,
руки прошу!
Анна Андреевна. Знаешь ли ты, какой чести удостаивает нас Иван Александрович? Он
просит руки нашей дочери.
Хлестаков. Да, я точно
прошу руки. Я влюблен.
После помазания больному стало вдруг гораздо лучше. Он не кашлял ни разу в продолжение часа, улыбался, целовал
руку Кити, со слезами благодаря ее, и говорил, что ему хорошо, нигде не больно и что он чувствует аппетит и силу. Он даже сам поднялся, когда ему принесли суп, и
попросил еще котлету. Как ни безнадежен он был, как ни очевидно было при взгляде на него, что он не может выздороветь, Левин и Кити находились этот час в одном и том же счастливом и робком, как бы не ошибиться, возбуждении.