Неточные совпадения
Марья Дмитриевна
появилась в сопровождении Гедеоновского; потом пришла Марфа Тимофеевна с Лизой, за ними пришли остальные домочадцы; потом приехала и любительница музыки, Беленицына, маленькая, худенькая дама, с почти ребяческим, усталым и красивым личиком, в шумящем черном платье, с пестрым веером и толстыми золотыми браслетами; приехал и муж ее, краснощекий, пухлый человек, с большими ногами и руками, с белыми ресницами и неподвижной улыбкой на толстых губах; в гостях жена никогда с ним
не говорила, а
дома, в минуты нежности, называла его своим поросеночком...
Неточные совпадения
— Нет, нет, pardon — я
не назову его… с тех пор, хочу я сказать, как он
появился, стал ездить в
дом…
Его мучила теперь тайна: как она, пропадая куда-то на глазах у всех, в виду, из
дома, из сада, потом
появляется вновь, будто со дна Волги, вынырнувшей русалкой, с светлыми, прозрачными глазами, с печатью непроницаемости и обмана на лице, с ложью на языке, чуть
не в венке из водяных порослей на голове, как настоящая русалка!
А с другой стороны, Надежда Васильевна все-таки любила мать и сестру. Может быть, если бы они
не были богаты,
не существовало бы и этой розни, а в
доме царствовали тот мир и тишина, какие ютятся под самыми маленькими кровлями и весело выглядывают из крошечных окошечек. Приятным исключением и нравственной поддержкой для Надежды Васильевны теперь было только общество Павлы Ивановны, которая частенько
появлялась в бахаревском
доме и подолгу разговаривала с Надеждой Васильевной о разных разностях.
Греясь у костра, мы пили чай. Вдруг Чжан Бао что-то закричал. Я обернулся и увидел мираж. В воздухе, немного выше поверхности воды, виднелся пароход, две парусные шхуны, а за ними горы, потом
появилась постройка, совершенно
не похожая ни на русский
дом, ни на китайскую фанзу. Явление продолжалось несколько минут, затем оно начало блекнуть и мало-помалу рассеялось в воздухе.
Странное какое-то беспокойство овладевает вами в его
доме; даже комфорт вас
не радует, и всякий раз, вечером, когда
появится перед вами завитый камердинер в голубой ливрее с гербовыми пуговицами и начнет подобострастно стягивать с вас сапоги, вы чувствуете, что если бы вместо его бледной и сухопарой фигуры внезапно предстали перед вами изумительно широкие скулы и невероятно тупой нос молодого дюжего парня, только что взятого барином от сохи, но уже успевшего в десяти местах распороть по швам недавно пожалованный нанковый кафтан, — вы бы обрадовались несказанно и охотно бы подверглись опасности лишиться вместе с сапогом и собственной вашей ноги вплоть до самого вертлюга…