Лаврецкий ничего не думал, ничего
не ждал; ему приятно было чувствовать себя вблизи Лизы, сидеть в ее саду на скамейке, где и она сидела не однажды…
Неточные совпадения
Лаврецкий написал жене, что
не нуждается в ответе… но он
ждал, он жаждал ответа, объяснения этого непонятного, непостижимого дела.
— Об одном только прошу я вас, — промолвил он, возвращаясь к Лизе, —
не решайтесь тотчас,
подождите, подумайте о том, что я вам сказал. Если б даже вы
не поверили мне, если б вы решились на брак по рассудку, — и в таком случае
не за господина Паншина вам выходить: он
не может быть вашим мужем…
Не правда ли, вы обещаетесь мне
не спешить?
— Нет; но и
не согласилась. Я ему все сказала, все, что я чувствовала, и попросила его
подождать. Довольны вы? — прибавила она с быстрой улыбкой и, слегка трогая перила рукою, сбежала с лестницы.
— Ступайте, — сказала она прежде, чем он успел ответить, — мы вместе помолимся за упокой еедуши. — Потом она прибавила, что
не знает, как ей быть,
не знает, имеет ли она право заставлять Паншина долее
ждать ее решения.
Иногда он сам себе становился гадок: «Что это я, — думал он, —
жду, как ворон крови, верной вести о смерти жены!» К Калитиным он ходил каждый день; но и там ему
не становилось легче: хозяйка явно дулась на него, принимала его из снисхождения...
Паншин взял шляпу, поцеловал у Марьи Дмитриевны руку, заметил, что иным счастливцам теперь ничто
не мешает спать или наслаждаться ночью, а ему придется до утра просидеть над глупыми бумагами, холодно раскланялся с Лизой (он
не ожидал, что в ответ на его предложение она попросит
подождать, — и потому дулся на нее) — и удалился.
Она привела его к длинному забору, к калитке; он попытался, сам
не зная зачем, толкнуть ее: она слабо скрипнула и отворилась, словно
ждала прикосновения его руки.
Он все
ждал Лизы, — но Лиза
не приходила.
— Случилось, что я жду гостей, — сказал Левин, быстрее и быстрее обламывая сильными пальцами концы расщепившейся палки. — И
не жду гостей, и ничего не случилось, но я прошу вас уехать. Вы можете объяснить как хотите мою неучтивость.
—
Не ждали гостя, Родион Романыч, — вскричал, смеясь, Порфирий Петрович. — Давно завернуть собирался, прохожу, думаю — почему не зайти минут на пять проведать. Куда-то собрались? Не задержу. Только вот одну папиросочку, если позволите.
На другой день, возвращаясь от обедни, она увидела Ивана Игнатьича, который вытаскивал из пушки тряпички, камушки, щепки, бабки и сор всякого рода, запиханный в нее ребятишками. «Что бы значили эти военные приготовления? — думала комендантша, — уж
не ждут ли нападения от киргизцев? Но неужто Иван Кузмич стал бы от меня таить такие пустяки?» Она кликнула Ивана Игнатьича, с твердым намерением выведать от него тайну, которая мучила ее дамское любопытство.
Неточные совпадения
Городничий. Батюшки,
не милы мне теперь ваши зайцы: у меня инкогнито проклятое сидит в голове. Так и
ждешь, что вот отворится дверь и — шасть…
Городничий. Да вы
не извольте беспокоиться, он
подождет. (Слуге.)Пошел вон, тебе пришлют.
А нам земля осталася… // Ой ты, земля помещичья! // Ты нам
не мать, а мачеха // Теперь… «А кто велел? — // Кричат писаки праздные, — // Так вымогать, насиловать // Кормилицу свою!» // А я скажу: — А кто же
ждал? — // Ох! эти проповедники! // Кричат: «Довольно барствовать! // Проснись, помещик заспанный! // Вставай! — учись! трудись!..»
Григорий в семинарии // В час ночи просыпается // И уж потом до солнышка //
Не спит —
ждет жадно ситника, // Который выдавался им // Со сбитнем по утрам.
Бурмистр потупил голову, // — Как приказать изволите! // Два-три денька хорошие, // И сено вашей милости // Все уберем, Бог даст! //
Не правда ли, ребятушки?.. — // (Бурмистр воротит к барщине // Широкое лицо.) // За барщину ответила // Проворная Орефьевна, // Бурмистрова кума: // — Вестимо так, Клим Яковлич. // Покуда вёдро держится, // Убрать бы сено барское, // А наше —
подождет!