Неточные совпадения
— Я вас знаю?.. кто вас знает? Чужая душа — темный лес, а товар лицом показывается. Я знаю, что вы читаете немецкие стихи с большим чувством и даже со слезами
на глазах; я знаю, что
на стенах своей квартиры вы развесили разные географические
карты; я знаю, что вы содержите свою персону в опрятности; это я знаю… а больше я ничего не знаю…
Комната Ивана Петровича; тут его спальня, тут же и контора имения. У окна большой стол с приходо-расходными книгами и бумагами всякого рода, конторка, шкапы, весы. Стол поменьше для Астрова; на этом столе принадлежности для рисования, краски; возле — папка. Клетка со скворцом.
На стене карта Африки, видимо, никому здесь не нужная. Громадный диван, обитый клеенкой. Налево — дверь, ведущая в покои; направо — дверь в сени; подле правой двери положен половик, чтобы не нагрязнили мужики. — Осенний вечер. Тишина.
Лицо барона приняло скучающее выражение и напомнило несколько то выражение, которое он имел в начале нашего рассказа, придя с князем в книжную лавку; он и теперь также стал рассматривать висевшую
на стене карту. Наконец, Анна Юрьевна сделала восклицание.
Неточные совпадения
— Оставим этот разговор, — сказал Райский, — а то опять оба
на стену полезем, чуть не до драки. Я не понимаю твоих
карт, и ты вправе назвать меня невеждой. Не суйся же и ты судить и рядить о красоте. Всякий по-своему наслаждается и картиной, и статуей, и живой красотой женщины: твой Иван Петрович так, я иначе, а ты никак, — ну, и при тебе!
Познакомив с женой, Стабровский провел гостя прежде всего в классную, где рядом с партой Диди стояла уже другая новенькая парта для Устеньки.
На стенах висели географические
карты и рисунки, два шкафа заняты были книгами,
на отдельном столике помещался громадный глобус.
Был уж девятый час вечера, когда Митенька возвращался от предводителя домой. Дрожки его поравнялись с ярко освещенным домом, сквозь окна которого Митенька усмотрел Штановского, Валяй-Бурляя и Мерзопупиоса, резавшихся в преферанс.
На столике у
стены была поставлена закуска и водка. По комнате шныряли дети. Какая-то дама оливкового цвета сидела около Мерзопупиоса и заглядывала в его
карты.
На столе черного дерева, замечательной работы были бронзовые изделия, морские
карты, бинокль, часы в хрустальном столбе;
на стенах — атмосферические приборы.
Держась за
стену, сотрясаясь
на каждом шагу сгорбленным телом, она подошла к столу, достала колоду бурых, распухших от времени
карт, стасовала их и придвинула ко мне.