Неточные совпадения
— Нет, господа! Я больше не читаю, — продолжал Зухин тем же тоном, — я вам говорю, непостижимое событие! Семенов прислал мне с солдатом вот двадцать рублей, которые занял когда-то, и пишет, что ежели я его хочу видеть, то чтоб приходил
в казармы. Вы знаете, что это значит? — прибавил он, оглянув всех нас. Мы все молчали. — Я сейчас
иду к нему, — продолжал Зухин, — пойдемте, кто хочет.
Вступив
в казарму, меня поразил особенный тяжелый запах, звук храпения нескольких сотен людей, и, проходя за нашим проводником и Зухиным, который твердыми шагами
шел впереди всех между нарами, я с трепетом вглядывался
в положение каждого рекрута и к каждому прикладывал оставшуюся
в моем воспоминании сбитую жилистую фигуру Семенова с длинными всклокоченными, почти седыми волосами, белыми зубами и мрачными блестящими глазами.
Капитан уж ничего не отвечал, но, повернувшись по всей форме налево кругом, вышел. Остановившись на крыльце, он пожал плечами, взглянул только на собор, как бы возлагая свое упование на эту святыню, и
пошел в казармы.
Неточные совпадения
Он
шел и смотрел, как вырастают
казармы; они строились тремя корпусами
в форме трапеции, средний был доведен почти до конца, каменщики выкладывали последние ряды третьего этажа, хорошо видно было, как на краю стены шевелятся фигурки
в красных и синих рубахах,
в белых передниках, как тяжело шагают вверх по сходням сквозь паутину лесов нагруженные кирпичами рабочие.
Пейзаж портили красные массы и трубы фабрик. Вечером и по праздникам на дорогах встречались группы рабочих;
в будни они были чумазы, растрепанны и злы,
в праздники приодеты, почти всегда пьяны или выпивши,
шли они с гармониями, с песнями, как рекрута, и тогда фабрики принимали сходство с
казармами. Однажды кучка таких веселых ребят, выстроившись поперек дороги, крикнула ямщику:
Кругом всего здания
идет обширный каменный балкон, или веранда, где,
в бамбуковых креслах, лениво дремлют
в часы сьесты хозяева
казарм.
Возвращаясь
в город, мы, между деревень, наткнулись на
казармы и на плац. Большие желтые здания,
в которых поместится до тысячи человек,
шли по обеим сторонам дороги. Полковник сидел
в креслах на открытом воздухе, на большой, расчищенной луговине, у гауптвахты; молодые офицеры учили солдат. Ученье делают здесь с десяти часов до двенадцати утра и с пяти до восьми вечера.
Правда, они уже не рубят просек и не строят
казарм, но, как и
в прежнее время, возвращающийся с караула или с ученья солдат не может рассчитывать на отдых: его сейчас же могут
послать в конвой, или на сенокос, или
в погоню за беглыми.