Неточные совпадения
Жилин видит — дело плохо. Ружье уехало, с одной шашкой ничего не сделаешь. Пустил он лошадь назад к солдатам — думал
уйти. Видит, ему наперерез катят шестеро. Под ним лошадь добрая, а под теми еще добрее, да и наперерез скачут. Стал он окорачивать, хотел назад поворотить, да уж разнеслась лошадь, не удержит, прямо на них летит. Видит — близится к нему с красной бородой
татарин на сером коне. Визжит, зубы оскалил, ружье наготове.
Ушли татары, заперли опять дверь.
Заболел раз
татарин, пришли к Жилину: «Поди, полечи». Жилин ничего не знает, как лечить. Пошел, посмотрел, думает: «Авось поздоровеет сам».
Ушел в сарай, взял воды, песку, помешал. При
татарах нашептал на воду, дал выпить. Выздоровел на его счастье
татарин. Стал Жилин немножко понимать по-ихнему. И которые
татары привыкли к нему, — когда нужно, кличут: «Иван, Иван!» — а которые все, как на зверя, косятся.
— Ну, — говорит Жилин, — пропали, брат! Он, собака, сейчас соберет
татар за нами в погоню. Коли не
уйдем версты три, — пропали. — А сам думает на Костылина: «И черт меня дернул колоду эту с собой брать. Один я бы давно
ушел».
Собрались
татары в кружок, и старик из-под горы пришел. Стали говорить. Слышит Жилин, что судят про них, что с ними делать. Одни говорят: надо их дальше в горы
услать, а старик говорит: «надо убить». Абдул спорит, говорит: «я за них деньги отдал, я за них выкуп возьму». А старик говорит: «ничего они не заплатят, только беды наделают. И грех русских кормить. Убить, — и кончено».
Обрадовался Жилин, собрался с последними силами, пошел под гору. А сам думает: «избави бог, тут, в чистом поле, увидит конный
татарин; хоть близко, а не
уйдешь».
Неточные совпадения
Дождливыми вечерами, если дед
уходил из дома, бабушка устраивала в кухне интереснейшие собрания, приглашая пить чай всех жителей: извозчиков, денщика; часто являлась бойкая Петровна, иногда приходила даже веселая постоялка, и всегда в углу, около печи, неподвижно и немотно торчал Хорошее Дело. Немой Степа играл с
татарином в карты, — Валей хлопал ими по широкому носу немого и приговаривал:
И позабыл уже я сам про все мое прежнее бытие и звание, и дослуживаю таким манером последний год, как вдруг на самый на Иванов день были мы в погоне за
татарами, а те напаскудили и
ушли за реку Койсу.
—
Татарин, — повторил Поддубный, — да еще какой! Насилу с ним справились, такой здоровяк! Кабы не Митька, как раз
ушел бы!
— Государь, — ответил Серебряный скромно, — из тюрьмы
ушел я не сам, а увели меня насильно станичники. Они же разбили ширинского мурзу Шихмата, о чем твоей милости, должно быть, уже ведомо. Вместе мы били
татар, вместе и отдаемся на твою волю; казни или милуй нас, как твоя царская милость знает!
— Опальника-то твоего? — сказал Басманов, скрывая свое смущение под свойственным ему бесстыдством, — да чем же, коли не виселицей? Ведь он
ушел из тюрьмы да с своими станичниками чуть дела не испортил. Кабы не переполошил он
татар, мы бы всех, как перепелов, накрыли.