Различие в этом отношении отдельного человека от всего человечества состоит в том, что, тогда как отдельный человек в определении, свойственного тому новому периоду жизни, в который он вступает, понимания жизни и вытекающей из него деятельности пользуется указаниями прежде живших его людей, переживших уже
тот возраст, в который он вступает, человечество не может иметь этих указаний, потому что оно всё подвигается по не исследованному еще пути и не у кого спросить, как надо понимать жизнь и действовать в тех новых условиях, в которые оно вступает и в которых еще никто никогда не жил.
Лучшие молодые люди в
том возрасте, когда они еще не испорчены жизнью и избирают карьеру, предпочитают деятельность врачей, технологов, учителей, художников, писателей, даже просто земледельцев, живущих своим трудом, положениям судейским, административным, духовным и военным, оплачиваемым правительством, или положению людей, живущих своими доходами.
Неточные совпадения
Те люди, которые не усваивают соответствующего
возрасту жизнепонимания сознательно, приводятся к этому бессознательно.
Если человек семейный продолжает руководствоваться в своей деятельности ребяческим жизнепониманием,
то жизнь его сделается так трудна ему, что он невольно будет искать иного жизнепонимания и охотно усвоит
то, которое свойственно его
возрасту.
То же происходит и теперь в нашем человечестве при переходе, переживаемом нами, от языческого жизнепонимания к христианскому. Общественный человек нашего времени приводится самою жизнью к необходимости отречься от языческого понимания жизни, не свойственного теперешнему
возрасту человечества, и подчиниться требованиям христианского учения, истины которого, как бы они ни были извращены и перетолкованы, все-таки известны ему и одни представляют разрешение
тех противоречий, в которых он путается.
Несмотря на требования изменения жизни, сознанные, высказанные религиозными руководителями и принятые разумнейшими людьми, большинство людей, несмотря на религиозное отношение к этим руководителям, т. е. веру в их учение, продолжает в усложнившейся жизни руководствоваться прежним учением, подобно
тому как поступал бы семейный человек, если бы, зная о
том, как следует жить в его
возрасте, по привычке и по легкомыслию продолжал бы жить ребяческою жизнью.
Это-то и происходит в деле перехода человечества от одного
возраста к другому, которое мы переживаем теперь. Человечество выросло из своего общественного, государственного
возраста и вступило в новый. Оно знает
то учение, которое должно быть положено в основу жизни этого нового
возраста, но по инерции продолжает держаться прежних форм жизни. Из этого несоответствия жизнепонимания с практикой жизни вытекает ряд противоречий и страданий, отравляющих нашу жизнь и требующих ее изменения.
Начинается эта гипнотизация с первого
возраста в нарочно для
того устроенных и обязательных школах, в которых внушают детям воззрения на мир, свойственные их предкам и прямо противоречащие современному сознанию человечества.
Достигается это одурение и озверение
тем, что людей этих берут в
том юношеском
возрасте, когда в людях не успели еще твердо сложиться какие-либо ясные понятия о нравственности, и, удалив их от всех естественных человеческих условий жизни: дома, семьи, родины, разумного труда, запирают вместе в казармы, наряжают в особенное платье и заставляют их при воздействии криков, барабанов, музыки, блестящих предметов ежедневно делать известные, придуманные для этого движения и этими способами приводят их в такое состояние гипноза, при котором они уже перестают быть людьми, а становятся бессмысленными, покорными гипнотизатору машинами.
Восемнадцать веков эти сделали
то, что теперь люди, продолжая жить языческой жизнью, не соответствующей
возрасту человечества, не только видят уже ясно всю бедственность
того состояния, в котором они находятся, но в глубине души верят (только потому и живут, что верят) в
то, что спасение от этого состояния только в исполнении христианского учения в его истинном значении.
Но так как, во-первых, люди не стоят на месте, а непрерывно движутся, всё более и более познавая истину и приближаясь к ней своею жизнью, и, во-вторых, все они по своему
возрасту, воспитанию, породе расположены в постепенной градации от людей, наиболее способных понимать новые открывающиеся истины внутренним путем, до людей, наименее способных к этому,
то люди, ближе других стоящие к
тем, которые усвоили истину внутренним способом, одни за другими сначала через длинные промежутки времени, а потом всё чаще и чаще переходят на сторону новой истины, и количество людей, признающих новую истину становится всё больше и больше, и истина становится всё понятнее и понятнее.
Если бы жизнь отдельного человека при переходе от одного
возраста к другому была бы вполне известна ему, ему незачем бы было жить.
То же и с жизнью человечества: если бы у него была программа
той жизни, которая ожидает его при вступлении в новый
возраст его,
то это было бы самым верным признаком
того, что оно не живет, не движется, а толчется на месте.
Но это его настроение держалось недолго. Елена оказалась женщиной во всех отношениях более интересной, чем он предполагал. Искусная в технике любви, она легко возбуждала его чувственность, заставляя его переживать сладчайшие судороги не испытанной им силы, а он был в
том возрасте, когда мужчина уже нуждается в подстрекательстве со стороны партнерши и благодарен женщине за ее инициативу.
Неточные совпадения
Раздался треск и грохот; бревна одно за другим отделялись от сруба, и, по мере
того как они падали на землю, стон возобновлялся и
возрастал.
Более всего его при этом изумляло и расстраивало
то, что большинство людей его круга и
возраста, заменив, как и он, прежние верования такими же, как и он, новыми убеждениями, не видели в этом никакой беды и были совершенно довольны и спокойны.
Она отдала девочку кормилице, отпустила ее и открыла медальон, в котором был портрет Сережи, когда он был почти
того же
возраста, как и девочка.
— Ничего, ничего, совершенно ничего, — говорил Чичиков. — Может ли что-нибудь невинный ребенок? — И в
то же время думал про себя: «Да ведь как метко обделал, канальчонок проклятый!» — Золотой
возраст! — сказал он, когда уже его совершенно вытерли и приятное выражение возвратилось на его лицо.
При ней как-то смущался недобрый человек и немел, а добрый, даже самый застенчивый, мог разговориться с нею, как никогда в жизни своей ни с кем, и — странный обман! — с первых минут разговора ему уже казалось, что где-то и когда-то он знал ее, что случилось это во дни какого-то незапамятного младенчества, в каком-то родном доме, веселым вечером, при радостных играх детской толпы, и надолго после
того как-то становился ему скучным разумный
возраст человека.