«Стало быть, нашли такой закон. Я, чай, архиереи не хуже нашего знают», — сказал мне на это один русский солдат. И, сказав это, солдат, очевидно, почувствовал себя успокоенным, вполне уверенный, что руководители его нашли закон, тот самый, по которому служили его предки,
служат цари, наследники царей и миллионы людей и служит он сам, и что то, что я ему говорил, была какая-нибудь хитрость или тонкость вроде загадки.
Неточные совпадения
С официальной точки зрения отказ от участия в военной службе, в которой
служит сам
царь и которая благословляется церковью, представляется сумасшествием, и потому из Петербурга пишут, что так как молодой человек должен быть не в своем рассудке, то, не употребляя еще против него крутых мер, отправить его для исследования его душевного здоровья и для излечения его в дом умалишенных.
Не утверждать того, что ты остаешься землевладельцем, фабрикантом, купцом, художником, писателем потому, что это полезно для людей, что ты
служишь губернатором, прокурором,
царем не потому, что тебе это приятно, привычно, а для блага людей; что ты продолжаешь быть солдатом не потому, что боишься наказания, а потому, что считаешь войско необходимым для обеспечения жизни людей; не лгать так перед собой и людьми ты всегда можешь, и не только можешь, но и должен, потому что в этом одном, в освобождении себя от лжи и исповедании истины состоит единственное благо твоей жизни.
— Да что! — сказал Басманов, предаваясь досаде или, может быть, желая только внушить Серебряному доверие, —
служишь царю всею правдой, отдаешь ему и душу и плоть, а он, того и смотри, посадит тебе какого-нибудь Годунова на голову!
Где, батюшка, нам это понимать! // Родитель мой
служил царю Ивану // По простоте. Усердие его // Царь жаловал. А ты меня посватал, // Чтобы к царю Ивану ближе стать. // Что ж? Удалось. Ты царским свояком, // Ты шурином стал царским, а потом // Правителем, а ныне государем. // Где ж дочери Скуратова Малюты // Указывать тебе! Перед тобой // Поклонную я голову держать // Всегда должна. Прости же, государь, // Прости меня за глупую мою, // За бабью речь. Вперед, отец, не буду!
— Что может быть этого лучше, — говорил он, — как встретить утро молитвою к Богу, днем
послужить царю, а вечер провести в образованном и честном семейном доме. Вас, мой юный друг, сюда привел Божий перст, а я всегда рад это видеть и позаботиться о таком благонравном молодом человеке.
Неточные совпадения
— Никаких других защитников, кроме
царя, не имеем, — всхлипывал повар. — Я — крепостной человек, дворовый, — говорил он, стуча красным кулаком в грудь. — Всю жизнь
служил дворянству… Купечеству тоже
служил, но — это мне обидно! И, если против
царя пошли купеческие дети, Клим Иванович, — нет, позвольте…
— Ну, — чего там годить? Даже — досадно. У каждой нации есть
царь, король, своя земля, отечество… Ты в солдатах
служил? присягу знаешь? А я —
служил. С японцами воевать ездил, — опоздал, на мое счастье, воевать-то. Вот кабы все люди евреи были, у кого нет земли-отечества, тогда — другое дело. Люди, милый человек, по земле ходят, она их за ноги держит, от своей земли не уйдешь.
— Да знаете, — нерешительно сказал слабенький голосок. — Уже коли через двадцать лет убиенного
царя вспомнили, ну — иди каждый в свой приходский храм, панихиду
служи, что ли…
Комната
служила, должно быть, какой-то канцелярией, две лампы висели под потолком, освещая головы людей, на стенах — ‹документы› в рамках, на задней стене поясной портрет
царя.
«И знает бог, и видит свет: // Он, бедный гетман, двадцать лет //
Царю служил душою верной;