Неточные совпадения
В самом
деле, ведь стоит только вдуматься в
положение каждого взрослого, не только образованного, но самого простого человека нашего времени, набравшегося носящихся в воздухе понятий о геологии, физике, химии, космографии, истории, когда он в первый раз сознательно отнесется к тем, в детстве внушенным ему и поддерживаемым церквами, верованиям о том, что бог сотворил мир в шесть
дней; свет прежде солнца, что Ной засунул всех зверей в свой ковчег и т. п.; что Иисус есть тоже бог-сын, который творил всё до времени; что этот бог сошел на землю за грех Адама; что он воскрес, вознесся и сидит одесную отца и придет на облаках судить мир и т. п.
Все эти
положения кажутся людям, стоящим на низшем жизнепонимании, выражением какого-то восторженного увлечения, не имеющего никакого прямого приложения к жизни. А между тем эти
положения так же строго вытекают из жизнепонимания христианского, как
положение об отдаче своего труда для общего
дела, о жертве своей жизни для защиты отечества вытекает из жизнепонимания общественного.
Рабочий нашего времени, если бы даже работа его и была много легче работы древнего раба, если бы он даже добился восьмичасового
дня и платы трех долларов за
день, не перестанет страдать, потому что, работая вещи, которыми он не будет пользоваться, работая не для себя по своей охоте, а по нужде, для прихоти вообще роскошествующих и праздных людей и, в частности, для наживы одного богача, владетеля фабрики или завода, он знает, что всё это происходит в мире, в котором признается не только научное
положение о том, что только работа есть богатство, что пользование чужими трудами есть несправедливость, незаконность, казнимая законами, но в мире, в котором исповедуется учение Христа, по которому мы все братья и достоинство и заслуга человека только в служении ближнему, а не в пользовании им.
Невыгоды же подчинения будут состоять в следующем: в лучшем случае меня не пошлют на убийства людей и самого не подвергнут большим вероятиям искалечения и смерти, а только зачислят в военное рабство: я буду наряжен в шутовской наряд, мною будет помыкать всякий человек, выше меня чином, от ефрейтора до фельдмаршала, меня заставят кривляться телом, как им этого хочется, и, продержав меня от одного до пяти лет, оставят на десять лет в
положении готовности всякую минуту явиться опять на исполнение всех этих
дел.
Но между
положением людей в то время и в наше время та же разница, какая бывает для растений между последними
днями осени и первыми
днями весны. Там, в осенней природе, внешняя безжизненность соответствует внутреннему состоянию замирания; здесь же, весною, внешняя безжизненность находится в самом резком противоречии с состоянием внутреннего оживления и перехода к новой форме жизни.
Ни одно из заблуждений людей не удаляет их столько от той цели, к которой они стремятся, как именно это. Люди для достижения поставленной себе цели делают всякие, самые разнообразные
дела, но только не то одно, простое и прямое
дело, которое предстоит каждому. Люди придумывают самые хитрые способы изменения того
положения, которое тяготит их, но только не тот самый простой, чтобы каждому не делать того самого, чтò и производит это
положение.
Опять пишут в Петербург и оттуда выходит решение перевести молодого человека в войска, стоящие на окраинах, в места, где войска находятся на военном
положении и где за отказ повиноваться можно расстрелять его, и где
дело это может пройти незаметно, так как в далеком крае этом очень мало русских и христиан, а большинство инородцы и магометане.
Но мало того, что круг людей, из которого отбираются слуги правительства и богатые люди, становится всё меньше и меньше, и низменнее и низменнее, сами люди эти уже не приписывают тем
положениям, которые они занимают, прежнего значения и часто, стыдясь их и в ущерб тому
делу, которому они служат, не исполняют того, что они по своему
положению призваны делать.
Чем выше то
положение, на котором стоит человек, чем оно выгоднее и поэтому шатче и чем страшнее и опаснее падение с него, тем более верит человек, занимающий это
положение, в неизменность существующего порядка, и поэтому с тем большим спокойствием совести может такой человек совершать как будто не для себя, а для поддержания этого порядка,
дела дурные и жестокие.
Но что заставляет крестьян, солдат, стоящих на низшей ступени лестницы, не имеющих никакой выгоды от существующего порядка, находящихся в
положении самого последнего подчинения и унижения, верить в то, что существующий порядок, вследствие которого они находятся в своем невыгодном и униженном
положении, и есть тот самый порядок, который должен быть и который поэтому надо поддерживать, совершая для этого даже дурные, противные совести
дела?
Так, в том случае, который был передо мною, каждый из людей, участвовавших в этом
деле, находился тем более под воздействием снизу требования распоряжений и тем менее под воздействием приказаний свыше, чем выше было его
положение, и наоборот.
Все эти люди находятся в
положении подобном тому, в котором находился бы загипнотизированный человек, которому бы было внушено и приказано совершить
дело, противное всему тому, что он считает разумным и добрым: убить свою мать или ребенка.
Все люди, едущие в этом поезде, когда приступят к совершению того
дела, на которое едут, будут в том же
положении, в котором был бы загипнотизированный человек, которому внушено разрубить бревно, и он, подойдя уже к тому, что ему указано как бревно, и уже взмахнув топором, сам увидал бы или ему указали бы, что это не бревно, а его спящий брат.
Но удивительное
дело: именно те люди, которые в наше время более всех других говорят, что заботятся об улучшении человеческой жизни, и считаются руководителями общественного мнения, утверждают, что этого-то и не нужно делать и что для улучшения
положения людей существуют другие, более действительные средства.
Казалось бы, очевидно, что человек, вся деятельность которого основана на том, что на его же языке называется мошенничеством, если только эти же
дела совершаются при других условиях, должен бы стыдиться своего
положения и никак уже не может, продолжая быть купцом, выставлять себя христианином или либеральным человеком.
Попробуй только перестать делать те сложные, жестокие, коварные и подлые
дела, которые ты, не переставая, делаешь, чтобы удерживать свое
положение, и ты сейчас же лишишься его.