На это-то требование и отвечает особенная способность человечества выделять из себя людей, дающих новый смысл всей жизни человеческой, — смысл, из которого вытекает вся иная, чем прежняя, деятельность. Установление этого, свойственного человечеству в тех новых условиях, в которые оно вступает, жизнепонимания и вытекающей из него деятельности и есть то, что
называется религия.
Неточные совпадения
— Нынче, маменька, и без мужа все равно что с мужем живут. Нынче над предписаниями-то
религии смеются. Дошли до куста, под кустом обвенчались — и дело в шляпе. Это у них гражданским браком
называется.
Обычно это религиозное опознание
называется верой, которая и получает поэтому столь центральное значение в гносеологии
религии: анализ природы веры есть своего рода «критика религиозного разума».
Не говоря уже о многочисленных представителях слепого, фанатического атеизма, у которых практическое отношение к
религии выражается в ненависти к ней (ecrasez Finfame) [«Раздавите гадину!» (фр.) — слова Вольтера по поводу католической церкви.], здесь в первую очередь следует назвать представителей немецкого идеализма Фихте (периода Atheismusstreit) [«Спор об атеизме» (нем.) — так
называется литературный скандал, разразившийся в Иене в 1799 г. по поводу статьи И. Г. Фихте «Об основании нашей веры в божественное управление миром», опубликованной в 1798 г. в редактируемом Фихте «Философском журнале».
Если это
называется искусство, то какой же ты, Вандергуд, осел! Конечно, ты культурен, ты почтительно смотрел на искусство, но как на чужую
религию и понимал в ней не больше, чем тот осел, на котором мессия вступал в Иерусалим. А вдруг пожар? Вчера эта мысль весь день тревожила меня, и я пошел с нею к Магнусу. Но он слишком занят чем-то другим и долго не понимал меня.
Только в нашем христианском мире, на место учения о жизни и объяснения, почему жизнь должна быть такая, а не иная, т. е. на место
религии подставилось одно объяснение того, почему жизнь должна быть такою, какою она была когда-то прежде, и
религией стало
называться то, что никому ни на что не нужно: а сама жизнь стала независима от всякого учения, т. е. осталась без всякого определения.