Неточные совпадения
Такое постоянное неестественное и странное состояние людей
в государственной жизни выражается словами обыкновенно так: «Как человек, я жалею его, но как сторож,
судья, генерал, губернатор, царь, солдат я должен убить или истязать его», точно как будто может быть какое-нибудь данное или признанное людьми
положение, которое могло бы упразднить обязанности, налагаемые на каждого из нас
положением человека.
Я не говорю, что, если ты землевладелец, чтобы ты сейчас же отдал свою землю бедным, если капиталист, сейчас бы отдал свои деньги, фабрику рабочим, если царь, министр, служащий,
судья, генерал, то чтобы ты тотчас отказался от своего выгодного
положения, если солдат (т. е. занимаешь то
положение, на котором стоят все насилия), то, несмотря на все опасности отказа
в повиновении, тотчас бы отказался от своего
положения.
Неточные совпадения
— Я боюсь, что она сама не понимает своего
положения. Она не
судья, — оправляясь говорил Степан Аркадьич. — Она подавлена, именно подавлена твоим великодушием. Если она прочтет это письмо, она не
в силах будет ничего сказать, она только ниже опустит голову.
— Договаривайте, друг мой, эх, договаривайте, — подхватил Лупихин. — Ведь вас, чего доброго,
в судьи могут избрать, и изберут, посмотрите. Ну, за вас, конечно, будут думать заседатели, положим; да ведь надобно ж на всякий случай хоть чужую-то мысль уметь выговорить. Неравно заедет губернатор — спросит: отчего
судья заикается? Ну, положим, скажут: паралич приключился; так бросьте ему, скажет, кровь. А оно
в вашем
положении, согласитесь сами, неприлично.
В городе Дубно нашей губернии был убит уездный
судья. Это был поляк, принявший православие, человек от природы желчный и злой.
Положение меж двух огней озлобило его еще больше, и его имя приобрело мрачную известность. Однажды, когда он возвращался из суда, поляк Бобрик окликнул его сзади.
Судья оглянулся, и
в то же мгновение Бобрик свалил его ударом палки с наконечником
в виде топорика.
— Теодор! — продолжала она, изредка вскидывая глазами и осторожно ломая свои удивительно красивые пальцы с розовыми лощеными ногтями, — Теодор, я перед вами виновата, глубоко виновата, — скажу более, я преступница; но вы выслушайте меня; раскаяние меня мучит, я стала самой себе
в тягость, я не могла более переносить мое
положение; сколько раз я думала обратиться к вам, но я боялась вашего гнева; я решилась разорвать всякую связь с прошедшим… puis, j’ai été si malade, я была так больна, — прибавила она и провела рукой по лбу и по щеке, — я воспользовалась распространившимся слухом о моей смерти, я покинула все; не останавливаясь, день и ночь спешила я сюда; я долго колебалась предстать пред вас, моего
судью — paraî tre devant vous, mon juge; но я решилась наконец, вспомнив вашу всегдашнюю доброту, ехать к вам; я узнала ваш адрес
в Москве.
«Оршава. 29 июня.
В Белграде полное осадное
положение. Установлен военно-полевой суд.
Судьи назначаются Миланом Обреновичем. Лучшие, выдающиеся люди Сербии, закованные
в кандалы, сидят
в подземных темницах. Редакция радикальной газеты „Одъек“, находящейся
в оппозиции к Милану, закрыта. Все сотрудники и наборщики арестованы. Остальные газеты поют Милану хвалебные гимны. Если не последует постороннее вмешательство, — начнутся казни.
В. Гиляровский».