Древний раб знал, что он раб от природы, а наш рабочий, чувствуя себя рабом, знает, что ему не надо
быть рабом, и потому испытывает мучения Тантала, вечно желая и не получая того, что не только могло, но должно бы быть. Страдания для рабочих классов, происходящие от противоречия между тем, что есть и что должно бы быть, удесятеряются вытекающими из этого сознания завистью и ненавистью.
Неточные совпадения
Общество и журнал просуществовали недолго: большинство сотрудников Гаррисона по делу освобождения
рабов, опасаясь того, чтобы слишком радикальные требования, выраженные в журнале «Непротивляющемся», не оттолкнули людей от практического дела освобождения негров, — большинство сотрудников отказалось от исповедания принципа непротивления, как он
был выражен в провозглашении, и общество и журнал прекратили свое существование.
Хорошо
было человеку древности жить среди деления людей на
рабов и господ, когда он верил, что деление это от бога и что не может
быть иначе. Но разве возможно подобное деление в наше время?
Будет ли он господином или
рабом, человек нашего времени не может не испытывать постоянного мучительного противоречия сознания с действительностью и вытекающих из него страданий.
Рабочий нашего времени, если бы даже работа его и
была много легче работы древнего
раба, если бы он даже добился восьмичасового дня и платы трех долларов за день, не перестанет страдать, потому что, работая вещи, которыми он не
будет пользоваться, работая не для себя по своей охоте, а по нужде, для прихоти вообще роскошествующих и праздных людей и, в частности, для наживы одного богача, владетеля фабрики или завода, он знает, что всё это происходит в мире, в котором признается не только научное положение о том, что только работа
есть богатство, что пользование чужими трудами
есть несправедливость, незаконность, казнимая законами, но в мире, в котором исповедуется учение Христа, по которому мы все братья и достоинство и заслуга человека только в служении ближнему, а не в пользовании им.
«По всем данным и по всему, что я знаю, что исповедуют все, — говорит себе рабочий человек, — я бы должен
быть свободен, равен всем другим людям, любим, а я —
раб, я унижен и ненавидим».
Это неправда: рабочие и бедные
были бы неправы, если бы они этого хотели в том мире, в котором признаются от бога установленные
рабы и господа, богатые и бедные; но они хотят этого в том мире, в котором исповедуется учение евангельское, первое положение которого
есть сыновность людей богу и потому братство и равенство всех людей.
Всё это обман или забота о том, чтобы
раб был не в силах работать; но
раб остается
рабом, и господин, не могущий жить без
раба, меньше чем когда-нибудь готов освободить его.
«Цель этого учреждения (речь идет об учреждении международного трибунала) та, чтобы европейские народы перестали
быть народами воров, и армии — шайками разбойников, и должен прибавить — разбойников и воров. Да, армии наши — толпы
рабов, принадлежащих одному или двум правителям или министрам, которые тиранически, без всякой ответственности, как мы это знаем, распоряжаются ими…
«Особенность
раба в том, что он в руках своего хозяина
есть вещь, орудие, а не человек. Таковы солдаты, офицеры, генералы, идущие на убиение и на убийство по произволу правителя или правителей. Рабство военное существует, и это худшее из рабств, особенно теперь, когда оно посредством обязательной службы надевает цепи на шеи всех свободных и сильных людей нации, чтобы сделать из них орудия убийства, палачей, мясников человеческого мяса, потому что только для этого их набирают и вышколивают…
Но опьянение, испытываемое людьми при таких явлениях, как парады, выходы, церковные торжества, коронации,
суть состояния временные и острые, но
есть другие — хронические, постоянные состояния опьянения, которые одинаково испытывают и люди, имеющие какую бы то ни
было власть, от власти царя до полицейского, стоящего на улице, и люди, подчиняющиеся власти и находящиеся в состоянии опьянения подобострастием, для оправдания этого своего состояния всегда приписывающие, как это проявлялось и проявляется у всех
рабов, наибольшее значение и достоинство тем, кому они повинуются.
Свобода человека не в том, что он может независимо от хода жизни и уже существующих и влияющих на него причин совершать произвольные поступки, а в том, что он может, признавая открывшуюся ему истину и исповедуя ее, сделаться свободным и радостным делателем вечного и бесконечного дела, совершаемого богом или жизнью мира, и может, не признавая эту истину, сделаться
рабом ее и
быть насильно и мучительно влекомым туда, куда он не хочет идти.
— И тщеславие… Я не скрываю. Но знаете, кто сознает за собой известные недостатки, тот стоит на полдороге к исправлению. Если бы была такая рука, которая… Ах да, я очень тщеславна! Я преклоняюсь пред силой, я боготворю ее. Сила всегда оригинальна, она дает себя чувствовать во всем. Я желала бы
быть рабой именно такой силы, которая выходит из ряду вон, которая не нуждается вот в этой мишуре, — Зося обвела глазами свой костюм и обстановку комнаты, — ведь такая сила наполнит целую жизнь… она даст счастье.
Неточные совпадения
Пришлись они — великое // Избранным людям Божиим // То
было торжество, — // Пришлись к рабам-невольникам:
— По-нашему ли, Климушка? // А Глеб-то?.. — // Потолковано // Немало: в рот положено, // Что не они ответчики // За Глеба окаянного, // Всему виною: крепь! // — Змея родит змеенышей. // А крепь — грехи помещика, // Грех Якова несчастного, // Грех Глеба родила! // Нет крепи — нет помещика, // До петли доводящего // Усердного
раба, // Нет крепи — нет дворового, // Самоубийством мстящего // Злодею своему, // Нет крепи — Глеба нового // Не
будет на Руси!
У первого боярина, // У князя Переметьева, // Я
был любимый
раб.
Стародум. Оно и должно
быть залогом благосостояния государства. Мы видим все несчастные следствия дурного воспитания. Ну, что для отечества может выйти из Митрофанушки, за которого невежды-родители платят еще и деньги невеждам-учителям? Сколько дворян-отцов, которые нравственное воспитание сынка своего поручают своему
рабу крепостному! Лет через пятнадцать и выходят вместо одного
раба двое, старый дядька да молодой барин.
— А затем, что мужики теперь такие же
рабы, какими
были прежде, и от этого-то вам с Сергеем Иванычем и неприятно, что их хотят вывести из этого рабства, — сказал Николай Левин, раздраженный возражением.