Неточные совпадения
Но вдруг, совершенно неожиданно и без всякой причины, Нестер, предполагая, может быть,
что слишком большая фамильярность может дать ложные о своем значении мысли пегому мерину, Нестер без всякого приготовления оттолкнул от себя голову мерина и, замахнувшись уздой, очень больно ударил пряжкой узды мерина по сухой ноге и, ничего не говоря, пошел на бугорок
к пню, около которого он сиживал обыкновенно.
Ребра, хотя и крутые, были так открыты и обтянуты,
что шкура, казалось, присохла
к лощинкам между ними.
Мерин так был обижен,
что сам подошел
к Нестеру, когда старик собрался гнать назад табун, и почувствовал себя счастливее и покойнее, когда его оседлали и сели на него.
Загнав табун, он так поторопился,
что, не сняв седла, пустил на двор мерина и, крикнув Ваське, чтоб он расседлал табунного, запер ворота и пошел
к кумовьям.
Весь нрав ее изменился; то она вдруг без всякой причины начинала играть, бегая по двору,
что совершенно не шло
к ее почтенному возрасту; то задумывалась и начинала ржать; то кусала и брыкала в своих сестер кобыл; то начинала обнюхивать меня и недовольно фыркать; то, выходя на солнце, клала свою голову чрез плечо своей двоюродной сестре Купчихе и долго задумчиво чесала ей спину и отталкивала меня от сосков.
Через несколько времени мать вернулась ко мне. Я слышал, как она рысцой и непривычным ходом подбегала
к нашему деннику по коридору. Ей отворили дверь, я не узнал ее, как она помолодела и похорошела. Она обнюхала меня, фыркнула и начала гоготать. По всему выражению ее я видел,
что она меня не любила. Она рассказывала мне про красоту Доброго и про свою любовь
к нему. Свидания эти продолжались, и между мною и матерью отношения становились холоднее и холоднее.
Я не ревновал, — но я чувствовал,
что становился холодней
к ней.
Есть люди, которые других людей называют своими, а никогда не видали этих людей; и всё отношение их
к этим людям состоит в том,
что они делают им зло.
И люди стремятся в жизни не
к тому, чтобы делать то,
что они считают хорошим, а
к тому, чтобы называть как можно больше вещей своими.
Хотя он был причиной моей погибели, хотя он ничего и никого никогда не любил, я любил его и люблю его именно за это. Мне нравилось в нем именно то,
что он был красив, счастлив, богат и потому никого не любил. Вы понимаете это наше высокое лошадиное чувство. Его холодность, его жестокость, моя зависимость от него придавали особенную силу моей любви
к нему. Убей, загони меня, думал я, бывало, в наши хорошие времена, я тем буду счастливее.
Я знал это потому,
что каждый день возил его
к ней и ее и иногда возил их вместе.
Это беспокойство поражало тем,
что оно, очевидно, недавно пришло
к нему, потому
что видно было,
что он долго привык всю жизнь никого и ничего не бояться и
что теперь, недавно только, он дошел тяжелыми страданиями до этого страха, столь несвойственного его натуре.
—
Что вам ничего сигары, Мари, — сказал он, обращаясь
к даме тем особенным, неуловимым и приобретаемым только опытностью тоном — вежливым, приятельским, но не вполне уважительным, которым говорят люди, знающие свет, с содержанками в отличие от жен.
Не то чтобы он хотел оскорбить ее, напротив, теперь он скорее хотел подделаться
к ней и ее хозяину, хотя ни за
что сам себе не признался бы в этом.
Он обращался с такими дамами всегда уважительно, но не потому, чтобы он разделял так называемые убеждения, которые проповедуются в журналах (он никогда не читал этой дряни) о уважении
к личности каждого человека, о ничтожности брака и т. д., а потому
что так поступают все порядочные люди, а он был порядочный человек, хотя и упавший.
Утро тихое, ясное. Табун пошел в поле. Холстомер остался. Пришел странный человек, худой, черный, грязный, в забрызганном чем-то черным кафтане. Это был драч. Он взял, не поглядев на него, повод оброти, надетой на Холстомера, и повел. Холстомер пошел спокойно, не оглядываясь, как всегда волоча ноги и цепляя задними по соломе. Выйдя за ворота, он потянулся
к колодцу, но драч дернул и сказал: — Не
к чему.
Анна Андреевна. Ну что ты?
к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на то, чтобы ей было восемнадцать лет. Я не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты будешь знать, что такое хорошие правила и солидность в поступках.
Приезд его на Кавказ — также следствие его романтического фанатизма: я уверен, что накануне отъезда из отцовской деревни он говорил с мрачным видом какой-нибудь хорошенькой соседке, что он едет не так, просто, служить, но что ищет смерти, потому что… тут, он, верно, закрыл глаза рукою и продолжал так: «Нет, вы (или ты) этого не должны знать! Ваша чистая душа содрогнется! Да и
к чему? Что я для вас! Поймете ли вы меня?..» — и так далее.
Неточные совпадения
Анна Андреевна.
Что тут пишет он мне в записке? (Читает.)«Спешу тебя уведомить, душенька,
что состояние мое было весьма печальное, но, уповая на милосердие божие, за два соленые огурца особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (Останавливается.)Я ничего не понимаю:
к чему же тут соленые огурцы и икра?
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были какие взятки, то самая малость:
к столу что-нибудь да на пару платья.
Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ,
что на жизнь мою готовы покуситься.
Марья Антоновна (отдвигается).Да
к чему ж это?
Кто там? (Подходит
к окну.)А,
что ты, матушка?
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел было
к вам, Антон Антонович, с тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра тому кобелю, которого вы знаете. Ведь вы слышали,
что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и у того и у другого.