Неточные совпадения
Теперь, получив приказание хозяина запрягать, Никита, как всегда, весело и охотно, бодрым и легким шагом своих гусем шагающих
ног пошел в сарай, снял там с гвоздя тяжелую ременную с кистью узду и, погромыхивая баранчиками удил, пошел к затворенному хлеву, в котором отдельно стояла та
лошадь, которую велел запрягать Василий Андреич.
Затянувшись остатком папироски, он бросил ее под
ноги и наступил на нее и, выпуская через усы дым и косясь на выезжавшую
лошадь, стал заправлять с обеих сторон своего румяного, бритого, кроме усов, лица углы воротника тулупа мехом внутрь, так чтобы мех не потел от дыханья.
— Чего холодно, тепло вовсе, — отвечал Никита, оправляя солому в головашках саней, чтобы закрыть ею
ноги, и засовывая ненужный для доброй
лошади кнут под солому.
Василий Андреич уже сидел в санях, наполняя своей одетою в двух шубах спиною почти весь гнутый задок саней, и тотчас же, взяв вожжи, тронул
лошадь. Никита на ходу примостился спереди с левой стороны и высунул одну
ногу.
Подъехав к уныло гудевшим на ветру лозинам,
лошадь вдруг поднялась передними
ногами выше саней, выбралась и задними на возвышенье, повернула влево и перестала утопать в снегу по колена.
Василий Андреич щурился, нагибал голову и разглядывал вешки, но больше пускал
лошадь, надеясь на нее. И
лошадь действительно не сбивалась и шла, поворачивая то вправо, то влево по извилинам дороги, которую она чуяла под
ногами, так что, несмотря на то, что снег сверху усилился и усилился ветер, вешки продолжали быть видны то справа, то слева.
Так проехали они минут десять, как вдруг прямо перед
лошадью показалось что-то черное, двигавшееся в косой сетке гонимого ветром снега. Это были попутчики. Мухортый совсем догнал их и стукал
ногами об кресла впереди едущих саней.
Никита опять легко выскочил, бросая вожжи, и пошел вперед
лошади, чтобы посмотреть, чего она остановилась; но только что он хотел ступить шаг перед
лошадью, как
ноги его поскользнулись и он покатился под какую-то кручь.
Василий Андреич молчал, как бы предоставив теперь уже всё Никите. Переобувшись, Никита убрал
ноги в сани, надел опять рукавицы, взял вожжи и повернул
лошадь вдоль оврага. Но не проехали они и ста шагов, как
лошадь опять уперлась. Перед ней опять был овраг.
Полежав так, он посунулся вперед раз, два и, наконец, перекинул
ногу через спину
лошади и уселся, упираясь ступнями
ног на долевой ремень шлеи.
Когда же Василий Андреич, садясь на
лошадь, покачнул сани, и задок, на который Никита упирался спиной, совсем отдернулся и его полозом ударило в спину, он проснулся и волей-неволей принужден был изменить свое положение. С трудом выпрямляя
ноги и осыпая с них снег, он поднялся, и тотчас же мучительный холод пронизал всё его тело. Поняв, в чем дело, он хотел, чтобы Василий Андреич оставил ему ненужное теперь для
лошади веретье, чтобы укрыться им, и закричал ему об этом.
Между тем Василий Андреич и
ногами и концами повода гнал
лошадь туда, где он почему-то предположил лес и сторожку. Снег слепил ему глаза, а ветер, казалось, хотел остановить его, но он, нагнувшись вперед и беспрестанно запахивая шубу и подвертывая ее между собой и мешавшей ему сидеть холодной седелкой, не переставая гнал
лошадь.
Лошадь хотя с трудом, но покорно шла иноходью туда, куда он посылал ее.
«Надо одуматься, остепениться», — говорил он себе и вместе с тем не мог удержаться и всё гнал
лошадь, не замечая того, что он ехал теперь уже по ветру, а не против него. Тело его, особенно в шагу, где оно было открыто и касалось седелки, зябло и болело, руки и
ноги его дрожали, и дыхание было прерывисто. Он видит, что пропадает среди этой ужасной снежной пустыни, и не видит никакого средства спасения.
Заправив руками полы шубы между лубком саней и Никитой и коленками
ног прихватив ее подол, Василий Андреич лежал так ничком, упершись головой в лубок передка, и теперь уже не слышал ни движения
лошади, ни свиста бури, а только прислушивался к дыханию Никиты.
Он повертывает голову, прокапывает перед собою снег рукою и открывает глаза. Светло; так же свистит ветер в оглоблях, и так же сыплется снег, с тою только разницею, что уже не стегает о лубок саней, а беззвучно засыпает сани и
лошадь всё выше и выше, и ни движенья, ни дыханья
лошади не слышно больше. «Замерз, должно, и он», — думает Никита про Мухортого. И действительно, те удары копыт о сани, которые разбудили Никиту, были предсмертные усилия удержаться на
ногах уже совсем застывшего Мухортого.
— Лягте, — сказал Туробоев и ударом ноги подшиб ноги Самгину, он упал под забор, и тотчас, почти над головой его, взметнулись рыжие
ноги лошади, на ней сидел, качаясь, голубоглазый драгун со светлыми усиками; оскалив зубы, он взвизгивал, как мальчишка, и рубил саблей воздух, забор, стараясь достать Туробоева, а тот увертывался, двигая спиной по забору, и орал:
Неточные совпадения
Гладиатор и Диана подходили вместе, и почти в один и тот же момент: раз-раз, поднялись над рекой и перелетели на другую сторону; незаметно, как бы летя, взвилась за ними Фру-Фру, но в то самое время, как Вронский чувствовал себя на воздухе, он вдруг увидал, почти под
ногами своей
лошади, Кузовлева, который барахтался с Дианой на той стороне реки (Кузовлев пустил поводья после прыжка, и
лошадь полетела с ним через голову).
В то время когда он шел по коридору, мальчик отворил дверь во второй денник налево, и Вронский увидел рыжую крупную
лошадь и белые
ноги.
Остальные
лошади тоже испугались и, спутанными
ногами шлепая по воде и производя вытаскиваемыми из густой глины копытами звук, подобный хлопанью, запрыгали из болота.
Вронский чувствовал эти направленные на него со всех сторон глаза, но он ничего не видел, кроме ушей и шеи своей
лошади, бежавшей ему навстречу земли и крупа и белых
ног Гладиатора, быстро отбивавших такт впереди его и остававшихся всё в одном и том же расстоянии.
Был уже шестой час и потому, чтобы поспеть во-время и вместе с тем не ехать на своих
лошадях, которых все знали, Вронский сел в извозчичью карету Яшвина и велел ехать как можно скорее. Извозчичья старая четвероместная карета была просторна. Он сел в угол, вытянул
ноги на переднее место и задумался.