Неточные совпадения
Иван Миронов торговал тем, что покупал на дровяных складах одну сажень дров, развозил
ее по городу и выкладывал так, что из сажени выходило 5 четверок, которые он продавал за ту
же цену, какую стоила четверть на дровяном дворе.
Но Митю Смоковникова
она, столкнувшись с ним нос с носом на тротуаре недели две после события, тотчас
же узнала.
Мать Мити, узнав про это, выпытала вою правду у сына и побежала в магазин фотографических принадлежностей.
Она заплатила 12 рублей 50 копеек хозяйке и уговорила
ее скрыть имя гимназиста. Сыну
же велела всё отрицать и ни в каком случае не признаваться отцу.
Отец
же Введенский, видя проявления утвердившегося нигилизма и атеизма не только в молодом, но старом поколении, всё больше и больше убеждался в необходимости борьбы с ним. Чем больше он осуждал неверие Смоковникова и ему подобных, тем больше он убеждался в твердости и незыблемости своей веры и тем меньше чувствовал потребности проверять
ее или согласовать
ее с своей жизнью. Его вера, признаваемая всем окружающим его миром, была для него главным орудием борьбы против
ее отрицателей.
Степан вошел в горницу. Матрена вскочила и в одной рубахе стояла у кровати. Степан тем
же топором убил и
ее.
Замужняя дочь тоже пила и вела дурную жизнь, старшая
же, вдова Мария Семеновна, сморщенная, худая, пятидесятилетняя женщина, одна только содержала всех: у
ней была пенсия в 250 рублей.
В селе, из которого был портной, пять богатых крестьян снимали у помещика за 1100 рублей 105 десятин пахотной, черной, как деготь, жирной земли и раздавали
ее мужичкам
же, кому по 18, кому по 15 рублей. Ни одна земля не шла ниже двенадцати. Так что барыш был хороший. Сами покупщики брали себе по пяти десятин, и земля эта приходилась им даром. Умер у этих мужиков товарищ, и предложили они хромому портному итти к ним в товарищи.
Довело
же до крайнего предела
ее возмущение
ее объяснение с красавцем жандармским офицером, который, очевидно, готов был на снисхождение в случае
ее принятия его предложений.
Начальник полиции сказал
ей то
же, что говорил и жандарм, что они ничего не могут, что на это есть распоряжение министра.
Это была Турчанинова.
Ее посадили в Дом Предварительного Заключения. Министр
же, получив поздравления и соболезнования от самых высокопоставленных лиц и даже самого государя, назначил комиссию исследования того заговора, последствием которого было это покушение.
A Турчанинова между тем сидела в доме Предварительного Заключения и иногда спокойно перестукивалась о товарищами и читала книги, которые
ей давали, иногда
же вдруг впадала в отчаяние и бешенство, билась о стены, визжала и хохотала.
Но, подходя к дому,
она удивилась, увидав опять этого
же длиннорукого человека. Увидав, как
она вошла в дом, он постоял, повернулся и ушел.
Степан тотчас
же зарезал
ее.
Первый месяц тюрьмы Степан не переставая мучался всё тем
же: он видел серую стену своей камеры, слышал звуки острога — гул под собой в общей камере, шаги часового по коридору, стук часов и вместе с [тем] видел
ее — с
ее кротким взглядом, который победил его еще при встрече на улице, и худой, морщинистой шеей, которую он перерезал, и слышал
ее умильный, жалостный, шепелявый голос: «Чужие души и свою губишь.
В общей камере он жил среди двадцати человек, как будто был один, никого не видел, ни с кем не говорил и всё так
же мучался. Особенно тяжело ему было, когда все спали, а он не спал и попрежнему видел
ее, слышал
ее голос, потом опять являлись черные с своими страшными глазами и дразнили его.
Долго в эту ночь не могла Лиза Еропкина заснуть. В
ней уже несколько месяцев шла борьба между светской жизнью, в которую увлекала
ее сестра, и увлечением Махиным, соединенным с желанием исправить его. И теперь последнее взяло верх.
Она и прежде слышала про убитую. Теперь
же, после этой ужасной смерти и рассказа Махина со слов Пелагеюшкина,
она до подробностей узнала историю Марии Семеновны и была поражена всем тем, что узнала о
ней.
Когда
же вся толпа скрылась за оградой сада и гул голосов затих, и босая Маланья, прислуживавшая им девка, с выпяченными глазами прибежала с известием, точно это было что-то радостное, что Петра Николаича убили и бросили в овраге, из-за первого чувства ужаса стало выделяться другое: чувство радости освобождения от деспота с закрытыми черными очками глазами, которые 19 лет держали
ее в рабстве.
Когда приехал следователь по особо важным делам и как свидетельницу допрашивал
ее,
она видела тут
же, в квартире следователя, двух закованных крестьян, признанных главными виновниками.
— Как
же думаешь? Я сколько душ загубил, а
она, сердечная, только людям помогала. Что
же, думаешь, мне с
ней одно будет? Нет, погоди…
Неточные совпадения
Городничий. Куда! куда!.. Рехнулась, матушка! Не извольте гневаться, ваше превосходительство:
она немного с придурью, такова
же была и мать
ее.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то
же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с
нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Люлюков. Имею честь поздравить, Анна Андреевна! (Подходит к ручке и потом, обратившись к зрителям, щелкает языком с видом удальства.)Марья Антоновна! Имею честь поздравить. (Подходит к
ее ручке и обращается к зрителям с тем
же удальством.)
Служивого задергало. // Опершись на Устиньюшку, // Он поднял ногу левую // И стал
ее раскачивать, // Как гирю на весу; // Проделал то
же с правою, // Ругнулся: «Жизнь проклятая!» — // И вдруг на обе стал.
Вахлачков я выучу петь
ее — не всё
же им // Петь свою «Голодную»…