— А грех тебе будет, Серега, —
говорила раз кухарка на станции, — коли ты Хведору камня не купишь. То говорил: зима, зима, а нынче что ж слова не держишь? Ведь при мне было. Он уж приходил к тебе раз просить, не купишь, еще раз придет, душить станет.
Неточные совпадения
— Ну, Христос с вами, мой друг, —
говорил муж пожилой женщине, стоявшей с ним у двери, — она такое имеет доверие к вам, вы так умеете
говорить с ней, уговорите ее хорошенько, голубушка, идите же. — Он хотел уже отворить ей дверь; но кузина удержала его, приложила несколько
раз платок к глазам и встряхнула головой.
— Сколько
раз я
говорила, что эти доктора ничего не знают, есть простые лекарки, они вылечивают… Вот батюшка
говорил… мещанин… Пошли.
— Нет еще; я
говорил раза два с княжной, не более, но знаешь, как-то напрашиваться в дом неловко, хотя здесь это и водится… Другое дело, если бы я носил эполеты…
— Так и отдать ее Алешке? — докончил Гордей Евстратыч и тихо так засмеялся. — Так вот зачем ты меня завела в свою горницу… Гм… Ежели бы это кто мне другой сказал, а не ты, так я… Ну, да что об этом говорить. Может, еще что на уме держишь, так уж
говори разом, и я тебе разом ответ дам.
Собралась целая куча народа: жанристы, пейзажисты и скульпторы, два рецензента из каких-то маленьких газет, несколько посторонних лиц. Начали пить и разговаривать. Через полчаса все уже
говорили разом, потому что все были навеселе. И я тоже. Помню, что меня качали и я говорил речь. Потом целовался с рецензентом и пил с ним брудершафт. Пили, говорили и целовались много и разошлись по домам в четыре часа утра. Кажется, двое расположились на ночлег в том же угольном номере гостиницы «Вена».
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Что вы! что вы: Цицерон! Смотрите, что выдумали! Что иной
раз увлечешься,
говоря о домашней своре или гончей ищейке…
Я не люблю церемонии. Напротив, я даже стараюсь всегда проскользнуть незаметно. Но никак нельзя скрыться, никак нельзя! Только выйду куда-нибудь, уж и
говорят: «Вон,
говорят, Иван Александрович идет!» А один
раз меня приняли даже за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты и сделали ружьем. После уже офицер, который мне очень знаком,
говорит мне: «Ну, братец, мы тебя совершенно приняли за главнокомандующего».
Лука Лукич. Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько
раз ему
говорил. Вот еще на днях, когда зашел было в класс наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
Лука Лукич. Да, он горяч! Я ему это несколько
раз уже замечал…
Говорит: «Как хотите, для науки я жизни не пощажу».
Я
раз слушал его: ну, покамест
говорил об ассириянах и вавилонянах — еще ничего, а как добрался до Александра Македонского, то я не могу вам сказать, что с ним сделалось.