Неточные совпадения
Колоды для пчел делают
из самого слабого и гнилого
дерева: самые лучшие ульи бывают
из гнилой лозины. Отчего это? — Оттого, что через гнилую колоду проходит воздух, и для пчел в такой колоде воздух
легче.
Чем холоднее лед, тем он крепче. Как согреется лед, так он слабнет, сделается, как каша; что в нем вмерзло, рукой можно вынуть; он проваливается под ногами и не удержит и фунта железа. Когда лед еще больше согреется, то он станет водой.
Из воды всякую вещь легко вынуть, и вода уже ничего не держит, кроме
дерева. Если еще станешь согревать воду, она еще меньше станет держать. В холодной воде
легче плавать, чем в теплой. А в горячей воде и
дерево тонет.
Я видал наплавки, очень искусно вырезанные из осокоря, представляющие рыбу, птицу и даже человека; но вообще наплавок бывает в средине толще.] длиною и толщиною в палец,
из легкого дерева, или древесной коры осокоря, или из пробки, привязываемая к лесе в каком угодно расстоянии от крючка.
Неточные совпадения
— Во-первых, на это существует жизненный опыт; а во-вторых, доложу вам, изучать отдельные личности не стоит труда. Все люди друг на друга похожи как телом, так и душой; у каждого
из нас мозг, селезенка, сердце,
легкие одинаково устроены; и так называемые нравственные качества одни и те же у всех: небольшие видоизменения ничего не значат. Достаточно одного человеческого экземпляра, чтобы судить обо всех других. Люди, что
деревья в лесу; ни один ботаник не станет заниматься каждою отдельною березой.
Были минуты, когда Дронов внезапно расцветал и становился непохож сам на себя. Им овладевала задумчивость, он весь вытягивался, выпрямлялся и мягким голосом тихо рассказывал Климу удивительные полусны, полусказки. Рассказывал, что
из колодца в углу двора вылез огромный, но
легкий и прозрачный, как тень, человек, перешагнул через ворота, пошел по улице, и, когда проходил мимо колокольни, она, потемнев, покачнулась вправо и влево, как тонкое
дерево под ударом ветра.
Здесь было тихо, даже дети не кричали, только
легкий ветер пошевеливал жухлые листья на
деревьях садов, да
из центра города доплывал ворчливый шумок.
Я глядел тогда на зарю, на
деревья, на зеленые мелкие листья, уже потемневшие, но еще резко отделявшиеся от розового неба; в гостиной, за фортепьянами, сидела Софья и беспрестанно наигрывала какую-нибудь любимую, страстно задумчивую фразу
из Бетховена; злая старуха мирно похрапывала, сидя на диване; в столовой, залитой потоком алого света, Вера хлопотала за чаем; самовар затейливо шипел, словно чему-то радовался; с веселым треском ломались крендельки, ложечки звонко стучали по чашкам; канарейка, немилосердно трещавшая целый день, внезапно утихала и только изредка чирикала, как будто о чем-то спрашивала;
из прозрачного,
легкого облачка мимоходом падали редкие капли…
День склонялся к вечеру. По небу медленно ползли
легкие розовые облачка. Дальние горы, освещенные последними лучами заходящего солнца, казались фиолетовыми. Оголенные от листвы
деревья приняли однотонную серую окраску. В нашей деревне по-прежнему царило полное спокойствие.
Из длинных труб фанз вились белые дымки. Они быстро таяли в прохладном вечернем воздухе. По дорожкам кое-где мелькали белые фигуры корейцев. Внизу, у самой реки, горел огонь. Это был наш бивак.