Неточные совпадения
— Да что же можно сделать, когда их со всех сторон спаивают. Папа хотел закрыть кабак, — оказывается, что нельзя по закону. Но мало того, когда я убеждала Василья Ермилина, что стыдно держать кабак, спаивать народ, он мне отвечал, и, очевидно, с гордостью, что срезал меня при народе: «А как же патент дается с орлом от государя
императора. Коли бы плохое дело было, не было бы на то царского
указа».
Или, еще лучше, — обратить внимание на слова
указа императора Александра об уничтожении тайной экспедиции, объясняющие вред личного произвола и необходимость гласности и законности, общей для всех.
Тогда аббат Грубер и его партия, в составе которой было, как мы знаем, не мало приближенных к государю лиц, начали стараться выставить митрополита до того забывшегося в упоении своей духовной власти, что он осмеливался будто бы не подчиняться повелениям и
указам императора.
Неточные совпадения
— Революционеров… А — какие же теперь революционеры, если по
указу государя
императора революция кончилась? Они говорят, чтобы собирать на улицах народ, ходить с флагами и «Боже царя храни» петь. Почему же не петь, если дана свобода? Но они говорят, чтобы при этом кричать — долой конституцию! Позвольте… я не понимаю… ведь так мы, значит, против манифеста и воли государя?
Это был — «именной
указ самодержавного
императора Петра Федоровича Всероссийского и проч., и проч., и проч.», в котором говорилось: «Как деды и отцы ваши служили, так и вы мне послужите, великому государю, верно и неизменно, до последней капли крови.
Каково же было мое удивление, когда на другой день поутру уведомили меня из города, что с нарочным курьером получен
указ правительствующего сената, извещающий о кончине
императора Александра I и о присяге законному наследнику его Константину Павловичу.
Недели через три прочли мы в «Московских ведомостях» известие о 14 декабря и вслед за тем новый
указ о присяге новому
императору Николаю Павловичу, а также его манифест с приложением всех бумаг, касающихся до отречения цесаревича Константина Павловича, сначала от права наследия, а потом от престола, — когда уже была принесена ему присяга во всей России.
Вследствие всего этого
император Александр, вскоре по вступлении своем на престол,
указом 9 февраля 1802 года, снова дал дозволение привозить из-за границы все иностранные книги и заводить повсеместно вольные типографии.