Неточные совпадения
Так как нельзя
было предполагать, чтобы колонна тронулась сейчас же, мы решили послать отыскать Веленчука строевого ефрейтора Антонова. Скоро после этого мимо нас в темноте прорысило несколько конных: это
был начальник со свитой; а вслед за тем зашевелилась и тронулась голова колонны, наконец и мы, — а Антонова и Веленчука не
было. Однако не успели мы пройти сто шагов, как оба
солдата догнали нас.
Артиллеристы с некоторым соперничеством перед пехотными разложили свой костер, и хотя он уже так разгорелся, что на два шага подойти нельзя
было, и густой черный дым проходил сквозь обледенелые ветви, с которых капли шипели на огне и которые нажимали на огонь
солдаты, снизу образовывались угли, и помертвелая белая трава оттаивала кругом костра,
солдатам все казалось мало: они тащили целые бревна, подсовывали бурьян и раздували все больше и больше.
В России
есть три преобладающие типа
солдат, под которые подходят
солдаты всех войск; кавказских, армейских, гвардейских, пехотных, кавалерийских, артиллерийских и т. д.
Начальствующий политичный бывает всегда красноречив, грамотен, ходит в розовой рубашке, не
ест из общего котла, курит иногда Мусатов табак, считает себя несравненно выше простого
солдата и редко сам бывает столь хорошим
солдатом, как начальствующие первого разряда.
Он
был малороссиянин родом, уже пятнадцать лет на службе и хотя невидный и не слишком ловкий
солдат, но простодушный, добрый, чрезвычайно усердный, хотя большей частью некстати, и чрезвычайно честный.
Хотя и
были сильные подозрения на одного отчаянного развратного
солдата, Чернова, спавшего с ним в одной палатке, но не
было положительных доказательств.
Он
был ужасно богат и ужасно учен, как говорили
солдаты.
Я помню, как раз на практической навесной стрельбе с квадрантом он объяснял собравшимся вокруг него
солдатам, что ватерпас не что иное
есть, как происходит, что атмосферическая ртуть свое движение имеет.
Второй
солдат, переобувавший около огня свои жилистые красные ноги,
был Антонов, — тот самый бомбардир Антонов, который еще в тридцать седьмом году, втроем оставшись при одном орудии, без прикрытия, отстреливался от сильного неприятеля и с двумя пулями в ляжке продолжал идти около орудия и заряжать его.
«Давно бы уж ему
быть фейерверкером, коли бы не карахтер его», — говорили про него
солдаты.
И действительно, странный у него
был характер: в трезвом виде не
было человека покойнее, смирнее и исправнее; когда же он запивал, становился совсем другим человеком: не признавал власти, дрался, буянил и делался никуда не годным
солдатом.
Третий
солдат, с серьгой в ухе, щетинистыми усиками, птичьей рожицей и фарфоровой трубочкой в зубах, на корточках сидевший около костра,
был ездовой Чикин.
Милый человек Чикин, как его прозвали
солдаты,
был забавник.
И, наконец, пятый
солдат, немного поодаль сидевший от костра и строгавший какую-то палочку,
был дяденька Жданов.
Жданов
был старше всех
солдат в батарее на службе, всех знал еще рекрутами, и все по старой привычке называли его дяденькой.
С
солдатами он водился мало, — со старшим чином, хотя и младшими летами, он
был холодно-почтителен, с равными, как непьющий, он имел мало случаев сходиться; но особенно он любил рекрутов и молодых
солдат: их он всегда покровительствовал, читал им наставления и помогал часто.
Тот самый Максимов, который теперь
был фейерверкером, рассказывал мне, что, когда, десять лет тому назад, он рекрутом пришел и старые пьющие
солдаты пропили с ним деньги, которые у него
были, Жданов, заметив его несчастное положение, призвал к себе, строго выговорил ему за его поведение, побил даже, прочел наставление, как в солдатстве жить нужно, и отпустил, дав ему рубаху, которых уже не
было у Максимова, и полтину денег.
По службе нельзя
было желать лучше знающего дело, храбрее и исправнее
солдата; но он
был слишком смирен и невиден, чтобы
быть произведенным в фейерверкеры, хотя уже
был пятнадцать лет бомбардиром.
Одна радость и даже страсть Жданова
были песни; особенно некоторые он очень любил и всегда собирал кружок песенников из молодых
солдат и, хотя сам не умел
петь, стоял с ними и, заложив руки в карманы полушубка и зажмурившись, движениями головы и скул выражал свое сочувствие.
Оставив
солдат рассуждать о том, как татары ускакали, когда увидели гранату, и зачем они тут ездили, и много ли их еще в лесу
есть, я отошел с ротным командиром за несколько шагов и сел под деревом, ожидая разогревавшихся битков, которые он предложил мне.
Никто из
солдат, заряжавших орудие, не сказал слова, — только рекрутик пробормотал что-то, вроде: «Вишь ты как, в кровь», — и Антонов, нахмурившись, крякнул сердито; но по всему заметно
было, что мысль о смерти пробежала в душе каждого. Все с большей деятельностью принялись за дело. Орудие
было заряжено в одно мгновение, и вожатый, принося картечь, шага на два обошел то место, на котором, продолжая стонать, лежал раненый.
Этому чувству заметно поддались в первую минуту мои
солдаты, когда нужно
было поднять Веленчука и перенести его на подъехавшую повозку.
Но рекрутик только лениво оглянулся на меня, пробормотал что-то и пошел дальше, так что я должен
был послать
солдат, чтобы привести его. Он снял свою красную шапочку и, глупо улыбаясь, глядел на меня.
Уже
была темная ночь, и только костры тускло освещали лагерь, когда я, окончив уборку, подошел к своим
солдатам.
Кто не помнит случая при осаде Гергебиля, когда в лаборатории загорелась трубка начиненной бомбы, и фейерверке? двум
солдатам велел взять бомбу и бежать бросить ее в обрыв, и как
солдаты не бросили ее в ближайшем месте около палатки полковника, стоявшей над обрывом, а понесли дальше, чтобы не разбудить господ, которые почивали в палатке, и оба
были разорваны на части.
— Пуще всего, что под Индейской горой грязно
было, — заметил какой-то
солдат.
— А что, много еще у нас в батарее
солдат, которые в Дарго
были? — спросил я.
Неточные совпадения
Солдат ударил в ложечки, // Что
было вплоть до берегу // Народу — все сбегается. // Ударил — и запел:
Пришел
солдат с медалями, // Чуть жив, а
выпить хочется: // — Я счастлив! — говорит. // «Ну, открывай, старинушка, // В чем счастие солдатское? // Да не таись, смотри!» // — А в том, во-первых, счастие, // Что в двадцати сражениях // Я
был, а не убит! // А во-вторых, важней того, // Я и во время мирное // Ходил ни сыт ни голоден, // А смерти не дался! // А в-третьих — за провинности, // Великие и малые, // Нещадно бит я палками, // А хоть пощупай — жив!
Милон. Не могу. Мне велено и
солдат вести без промедления… да, сверх того, я сам горю нетерпением
быть в Москве.
Милон. Я подвергал ее, как прочие. Тут храбрость
была такое качество сердца, какое
солдату велит иметь начальник, а офицеру честь. Признаюсь вам искренно, что показать прямой неустрашимости не имел я еще никакого случая, испытать же себя сердечно желаю.
Без труда склонив на свою сторону четырех
солдат местной инвалидной команды и
будучи тайно поддерживаема польскою интригою, эта бездельная проходимица овладела умами почти мгновенно.