Неточные совпадения
Ни один соблазн не удерживает людей так долго в своей власти, не отдаляет так людей от понимания смысла
человеческой жизни и ее истинного блага, как
забота о славе, об одобрении, уважении, похвале людской.
У вас, Вера Павловна, злая и дурная мать; а позвольте вас спросить, сударыня, о чем эта мать заботилась? о куске хлеба: это по — вашему, по — ученому, реальная, истинная,
человеческая забота, не правда ли?
Кажется, не много, // А скольких
человеческих забот, // Обманов, слез, молений и проклятий // Оно тяжеловесный представитель!
К подошве горы прислонилась мыза Гуммельсгоф. Все на ней спокойно: экономка выдает по-прежнему корм для кур; чухонец [Чухонец — пренебрежительное название эстонцев в царской России.] в углу двора беспечно долбит горбушку хлеба, начиненную маслом; по-прежнему дымок, вестник
человеческих забот о жизни, вьется из труб. Ни одного солдата не видно на мызе.
Неточные совпадения
Приняв «хлебы», ты бы ответил на всеобщую и вековечную тоску
человеческую как единоличного существа, так и целого человечества вместе — это: «пред кем преклониться?» Нет
заботы беспрерывнее и мучительнее для человека, как, оставшись свободным, сыскать поскорее того, пред кем преклониться.
С точки зрения общего, естественного
человеческого права, каждому члену общества вверяется
забота о постоянном совершенствовании существующих постановлений и об уничтожении тех, которые стали вредны или ненужны.
Но ни потеря золотого времени, употребленного на постоянную
заботу о соблюдении всех трудных для меня условий comme il faut, исключающих всякое серьезное увлечение, ни ненависть и презрение к девяти десятым рода
человеческого, ни отсутствие внимания ко всему прекрасному, совершающемуся вне кружка comme il faut, — все это еще было не главное зло, которое мне причинило это понятие.
Очень часто мы отправляемся в общество, на гулянье вовсе не за тем, чтобы любоваться
человеческою красотою, не за тем, чтобы наблюдать характеры, следить за драмою жизни; отправляемся с
заботами в голове, с замкнутым для впечатлений сердцем.
Спешим прибавить, что композитор может в самом деле проникнуться чувством, которое должно выражаться в его произведении; тогда он может написать нечто гораздо высшее не только по внешней красивости, но и по внутреннему достоинству, нежели народная песня; но в таком случае его произведение будет произведением искусства или «уменья» только с технической стороны, только в том смысле, в котором и все
человеческие произведения, созданные при помощи глубокого изучения, соображений,
заботы о том, чтобы «выело как возможно лучше», могут назваться произведениями искусства.; в сущности же произведение композитора, написанное под преобладающим влиянием непроизвольного чувства, будет создание природы (жизни) вообще, а не искусства.