Неточные совпадения
Римский мудрец Сенека говорил, что всё, что мы видим, всё живое, всё это — одно
тело: мы все, как руки, ноги, желудок, кости, — члены этого
тела. Мы все одинаково родились, все мы одинаково желаем себе добра, все мы знаем, что нам лучше помогать друг другу, чем губить друг друга, и во всех нас заложена одна и та же любовь друг к другу. Мы, как камни, сложены в такой свод, что все сейчас же
погибнем, если не будем поддерживать друг друга.
Я отыскивал его в истории человечества и в моем собственном сознании, и я пришел к ненарушимому убеждению, что смерти не существует; что жизнь не может быть иная, как только вечная; что бесконечное совершенствование есть закон жизни, что всякая способность, всякая мысль, всякое стремление, вложенное в меня, должно иметь свое практическое развитие; что мы обладаем мыслями, стремлениями, которые далеко превосходят возможности нашей земной жизни; что то самое, что мы обладаем ими и не можем проследить их происхождения от наших чувств, служит доказательством того, что они происходят в нас из области, находящейся вне земли, и могут быть осуществлены только вне ее; что ничто не
погибает здесь на земле, кроме видимости, и что думать, что мы умираем, потому что умирает наше
тело, — всё равно что думать, что работник умер потому, что орудия его износились.
Неточные совпадения
Клим Самгин подумал: упади она, и
погибнут сотни людей из Охотного ряда, из Китай-города, с Ордынки и Арбата, замоскворецкие люди из пьес Островского. Еще большие сотни, в ужасе пред смертью, изувечат, передавят друг друга. Или какой-нибудь иной ужас взорвет это крепко спрессованное
тело, и тогда оно, разрушенное, разрушит все вокруг, все здания, храмы, стены Кремля.
Живая ткань облаков рождает чудовищ, лучи солнца вонзаются в их мохнатые
тела подобно окровавленным мечам; вот встал в небесах тёмный исполин, протягивая к земле красные руки, а на него обрушилась снежно-белая гора, и он безмолвно
погиб; тяжело изгибая тучное
тело, возникает в облаках синий змий и тонет, сгорает в реке пламени; выросли сумрачные горы, поглощая свет и бросив на холмы тяжкие тени; вспыхнул в облаках чей-то огненный перст и любовно указует на скудную землю, точно говоря:
У Софии в Полоцке, бывало, // Позвонят к заутрене, а он // В Киеве, едва заря настала, // Колокольный слышит перезвон. // И хотя в его могучем
теле // Обитала вещая душа, // Все ж страданья князя одолели, // И
погиб он, местию дыша. // Так свершил он путь свой небывалый. // И сказал Боян ему тогда: // «Князь Всеслав! Ни мудрый, ни удалый // Не минуют божьего суда».
— Нет сил… страдать… терпеть и ждать… чего? Чего, скажите? Мой ум
погиб, и сам я гибну… Неужто ж это жизнь? Ведь дьявол так не мучится, как измучил себя я в этом
теле!
Точно оголила его смерть, которую готовили для него люди, оторвала от пышности и внушительного великолепия, которые его окружали, — и трудно было поверить, что это у него так много власти, что это его
тело, такое обыкновенное, простое человеческое
тело, должно было
погибнуть страшно, в огне и грохоте чудовищного взрыва.