Неточные совпадения
Самая большая
радость, какую может узнать
человек, это
радость познания в себе свободного, разумного, любящего и потому блаженного существа, познание в себе бога.
Как вся вода вытечет из ведра, если в нем будет хоть одна дырочка, так и все
радости любви не удержатся в душе
человека, если в нем будет нелюбовь хоть к одному
человеку.
Тяжело бывает
человеку знать про свои грехи, но и зато большая
радость чувствовать, что освобождаешься от них. Не было бы ночи, мы не радовались бы свету солнца. Не было бы греха, не знал бы
человек радости праведности.
«Если ученые
люди находят
радость в роскошной жизни, то значит, что так и надо», — говорят рабочие
люди, и портят свою жизнь, подражая богатым.
Те
радости, которые дает
человеку чувство жалости и сострадания к животным, окупят ему в сто крат те удовольствия, которых он лишится отказом от охоты и употребления мяса.
Для
людей, смотрящих на плотскую любовь как на удовольствие, рождение детей потеряло свой смысл и, вместо того чтобы быть целью и оправданием супружеских отношений, стало помехой для приятного продолжения удовольствий, и потому и вне брака и в браке стало распространяться употребление средств, лишающих женщину возможности деторождения. Такие
люди лишают себя не только той единственной
радости и искупления, которые даются детьми, но и человеческого достоинства и образа.
Сила божия уравнивает
людей, отнимает у тех, у кого много, и дает тем, у кого мало. У богатого
человека больше вещей, но меньше
радости от них. У бедного меньше вещей, но больше
радостей. Вода из ручья и корка хлеба во много раз вкуснее бедному, потрудившемуся работнику, чем самые дорогие кушанья и напитки богатому, праздному
человеку. Богачу всё приелось и прискучило, и нет ни от чего
радости. Потрудившемуся работнику и пища, и питье, и отдых всякий раз новая
радость.
Человек, как и всякое животное, так сотворен, что ему надо работать для того, чтобы не умереть от голода и холода. И работа эта, как для всякого животного, так и для
человека, не мучение, а
радость, если никто не мешает этой работе.
Когда сердишься на кого-нибудь, то обыкновенно ищешь оправданий своему сердцу и стараешься видеть только дурное в том, на кого сердишься. И этим усиливаешь свое недоброжелательство. А надо совсем напротив: чем больше сердишься, тем внимательнее искать всего того хорошего, что есть в том, на кого сердишься, и если удастся найти хорошее в
человеке и полюбить его, то не только ослабишь свое сердце, но и почувствуешь особенную
радость.
Есть такие
люди, что любят быть сердитыми. Они всегда чем-нибудь заняты и всегда рады случаю оборвать, обругать того, кто к ним обратится за каким-нибудь делом. Такие
люди бывают очень неприятны. Но надо помнить, что они очень несчастны, не зная
радости доброго расположения духа, и потому надо не сердиться на них, а жалеть их.
Пройдя еще далее, Франциск опять позвал Льва и сказал: «И еще запиши, брат Лев, овечка божия, что если бы мы научились говорить на языках ангельских, если бы узнали течение звезд и если бы нам открылись все клады земли и мы познали бы все тайны жизни птиц, рыб, всех животных,
людей, деревьев, камней и вод, — запиши, что и это не было бы
радостью совершенной».
Если
человек горд, то он выделяет себя от других
людей и этим лишает себя лучшей
радости жизни — свободного и радостного общения со всеми
людьми.
Ребенок встречает другого ребенка, какого бы он ни был сословия, веры и народности, одинаково доброжелательной, выражающей
радость, улыбкой. Взрослый же
человек, который должен бы быть разумнее ребенка, прежде чем сойтись с
человеком, уже соображает, какого сословия, веры, народа тот
человек, и, смотря по сословию, вере, народности, так или иначе обходится с ним. Недаром говорил Христос: будьте как дети.
Нам дано ни с чем не сравнимое благо жизни со всеми ее
радостями. И мы говорим: мало
радостей. Нам дают величайшие
радости жизни — общение с
людьми мира, а мы говорим: я хочу отдельного блага своего, своей семьи, своего народа.
Для того, чтобы жизнь была не горем, а сплошною
радостью, надо всегда быть добрым со всеми, — и
людьми и животными. А чтобы быть всегда добрым, надо приучать себя к этому. А чтобы приучить себя к этому, надо не пропускать ни одного своего недоброго поступка, не упрекнув себя за него.
Чем богаче по внешности, благоустроеннее жизнь
человека, тем труднее, дальше от него
радость самоотречения. Богатые почти совсем лишены этого. Для бедного всякая отрывка от своей работы для помощи ближнему, всякий ломоть хлеба, поданный нищему, есть
радость самоотречения.
Многим кажется, что если исключить из жизни личность и любовь к ней, то ничего не останется. Им кажется, что без личности нет жизни. Но это только кажется
людям, которые не испытывали
радости самоотвержения. Откинь от жизни личность, отрекись от нее, и останется то, что составляет сущность жизни — любовь, дающее несомненное благо.
Радость совершенная, по словам Франциска Ассизского, в том, чтобы перенесть незаслуженный укор, потерпеть даже телесное страдание и не испытать враждебности к причине укора и страдания.
Радость эта совершенная потому, что никакие обиды, оскорбления, нападки
людей не могут нарушить ее.
Благо для
человека переносить несчастья этой земной жизни, ибо это влечет его в священное уединение его сердца, где он находит себя как бы изгнанником из своей родной земли и обязанным не доверяться никаким мирским
радостям.
Радость совершенная, говорил он, не в том, чтобы быть восхваляемым
людьми за свою добродетель, не в том, чтобы иметь дар исцеления больных, возвращения слуха глухим, зрения слепым, не в том, чтобы предвидеть и предсказывать будущее, не в том, чтобы постигать течение звезд и свойства всех растений и животных, и не в том даже, чтобы привести всех
людей к истинной вере.
«Истинно, истинно говорю вам: вы восплачете и возрыдаете, а мир возрадуется; вы печальны будете, но печаль ваша в
радость будет. Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от
радости, потому что родился
человек в мир».
Люди боятся смерти и желают жить как можно дольше. Но если смерть есть несчастье, то не всё ли равно умереть через 30 или через 300 лет? Много ли
радости для приговоренного к смерти в том, что товарищей его казнят через три дня, а его через 30 дней?
Только тогда и радостно умирать, когда устанешь от своей отделенности от мира, когда почувствуешь весь ужас отделенности и
радость если не соединения со всем, то хотя бы выхода из тюрьмы здешней отделенности, где только изредка общаешься с
людьми перелетающими искрами любви. Так хочется сказать: — Довольно этой клетки. Дай другого, более свойственного моей душе, отношения к миру. — И я знаю, что смерть даст мне его. А меня в виде утешения уверяют, что и там я буду личностью.
Быть счастливым, иметь жизнь вечную, быть в боге, быть спасенным — всё это одно и то же: это — решение задачи жизни. И благо это растет,
человек чувствует всё более сильное и глубокое овладевание небесной
радостью. И благу этому нет границ, потому что благо это есть свобода, всемогущество, полное удовлетворение всех желаний.
Говорят: «Любить
людей неприятных нам — зачем?» А затем, что в этом
радость. Испытай это, и ты узнаешь, правда ли это.
Если жизнь
людей не радостна, то это только оттого, что они не делают того, что нужно для того, чтобы жизнь была неперестающей
радостью.
Как
человек, не привыкший к роскоши, но случайно попавший в нее, с целью возвысить себя в глазах
людей делает вид, что роскошь так привычна ему, что он не только не удивляется ей, но пренебрегает ею, так и неразумный
человек, считая признаком возвышенного мировоззрения пренебрежение к
радостям жизни, делает вид, что жизнь ему надоела, что он может представить себе нечто гораздо лучшее.
Неточные совпадения
Переход от страха к
радости, от низости к высокомерию довольно быстр, как у
человека с грубо развитыми склонностями души.
Он у постели больной жены в первый раз в жизни отдался тому чувству умиленного сострадания, которое в нем вызывали страдания других
людей и которого он прежде стыдился, как вредной слабости; и жалость к ней, и раскаяние в том, что он желал ее смерти, и, главное, самая
радость прощения сделали то, что он вдруг почувствовал не только утоление своих страданий, но и душевное спокойствие, которого он никогда прежде не испытывал.
— А, Костя! — вдруг проговорил он, узнав брата, и глаза его засветились
радостью. Но в ту же секунду он оглянулся на молодого
человека и сделал столь знакомое Константину судорожное движение головой и шеей, как будто галстук жал его; и совсем другое, дикое, страдальческое и жестокое выражение остановилось на его исхудалом лице.
Когда он ушел, ужасная грусть стеснила мое сердце. Судьба ли нас свела опять на Кавказе, или она нарочно сюда приехала, зная, что меня встретит?.. и как мы встретимся?.. и потом, она ли это?.. Мои предчувствия меня никогда не обманывали. Нет в мире
человека, над которым прошедшее приобретало бы такую власть, как надо мною. Всякое напоминание о минувшей печали или
радости болезненно ударяет в мою душу и извлекает из нее все те же звуки… Я глупо создан: ничего не забываю, — ничего!
Он был на такой ноге в городе, что пригласительный билет от него мог служить паспортом во все гостиные, что многие молоденькие и хорошенькие дамы охотно подставляли ему свои розовенькие щечки, которые он целовал как будто с отеческим чувством, и что иные, по-видимому, очень важные и порядочные,
люди были в неописанной
радости, когда допускались к партии князя.