Какой он ни есть, он не может переделать себя. Что же ему больше делать, как только бороться с нами, как с смертельным врагом, если мы выказываем к нему вражду. Ведь в самом деле: мы хотим быть с ним добры, если он перестанет быть таким, какой он есть. А этого он не может. И потому надо быть добрым со всяким человеком, каков бы он ни был, и не требовать от него того, чего он не может сделать: не требовать от человека того, чтобы он
перестал быть собой.
Неточные совпадения
Есть обязанности к ближнему, и
есть у каждого человека обязанности к
себе, к тому духу, который живет в нем: обязанность эта в том, чтобы не осквернять, не уничтожать, не заглушать этот дух и не
переставая растить его.
Когда тебе тяжело, когда ты боишься людей, когда жизнь твоя запуталась, скажи
себе: давай
перестану заботиться о том, что со мною
будет,
буду любить всех тех, с кем схожусь, и больше ничего, а там
будь что
будет. Только попробуй жить так, и увидишь, как вдруг всё распутается, и тебе нечего
будет ни бояться, ни желать.
Пришли две женщины к старцу за поучением. Одна считала
себя великой грешницей. Она в молодости изменила мужу и не
переставая мучилась. Другая же, прожив всю жизнь по закону, ни в каком особенном грехе не упрекала
себя и
была довольна
собою.
Вся христианская мораль в практическом ее приложении сводится к тому, чтобы считать всех братьями, со всеми
быть равным, а для того, чтобы исполнить это, надо прежде всего
перестать заставлять других работать на
себя, а при нашем устройстве мира — пользоваться как можно менее работой, произведениями других, — тем, что приобретается за деньги, — как можно менее тратить денег, жить как можно проще.
Людям, которые живут роскошной жизнью, нельзя любить людей. Нельзя им любить, потому что всё то, чем они пользуются, сделано поневоле, от нужды, часто с проклятиями, теми людьми, которых они заставляют служить
себе. Для того, чтобы им можно
было любить людей, им надо прежде
перестать мучить их.
Пора человеку узнать
себе цену. Что же, в самом деле, он какое-нибудь незаконно рожденное существо? Пора ему
перестать робко озираться по сторонам — угодил ли или не угодил он людям? Нет, пусть голова моя твердо и прямо держится на плечах. Жизнь дана мне не на показ, а для того, чтобы я жил ею. Я сознаю свою обязанность жить для своей души. И заботиться хочу и
буду не о мнении обо мне людей, а о своей жизни, о том, исполняю я или не исполняю я свое назначение перед тем, кто послал меня в жизнь.
Если люди живут в грехах и соблазнах, то они не могут
быть спокойны. Совесть обличает их. И потому таким людям нужно одно из двух: или признать
себя виноватыми перед людьми и богом,
перестать грешить, или продолжать жить грешной жизнью, делать дурные дела и называть свои злые дела добрыми. Вот для таких-то людей и придуманы учения ложных вер, по которым можно, живя дурной жизнью, считать
себя правыми.
Не может
быть счастья, пока не
перестал думать о
себе. Но этого нельзя делать не совсем. Если осталась хоть малейшая забота о
себе, всё испорчено. Я знаю, что это трудно, но знаю и то, что нет другого средства добыть счастье.
Когда мы умираем, то с нами может
быть только одно из двух: или то, что мы считали
собой, перейдет в другое отдельное существо, или мы
перестанем быть отдельными существами и сольемся с богом.
Будет ли то или другое — в обоих случаях нечего бояться.
Неточные совпадения
Было что-то оскорбительное в том, что он сказал: «вот это хорошо», как говорят ребенку, когда он
перестал капризничать, и еще более
была оскорбительна та противоположность между ее виноватым и его самоуверенным тоном; и она на мгновенье почувствовала в
себе поднимающееся желание борьбы; но, сделав усилие над
собой, она подавила его и встретила Вронского так же весело.
Тяга
была прекрасная. Степан Аркадьич убил еще две штуки и Левин двух, из которых одного не нашел. Стало темнеть. Ясная, серебряная Венера низко на западе уже сияла из-за березок своим нежным блеском, и высоко на востоке уже переливался своими красными огнями мрачный Арктурус. Над головой у
себя Левин ловил и терял звезды Медведицы. Вальдшнепы уже
перестали летать; но Левин решил подождать еще, пока видная ему ниже сучка березы Венера перейдет выше его и когда ясны
будут везде звезды Медведицы.
— Мы здесь не умеем жить, — говорил Петр Облонский. — Поверишь ли, я провел лето в Бадене; ну, право, я чувствовал
себя совсем молодым человеком. Увижу женщину молоденькую, и мысли… Пообедаешь,
выпьешь слегка — сила, бодрость. Приехал в Россию, — надо
было к жене да еще в деревню, — ну, не поверишь, через две недели надел халат,
перестал одеваться к обеду. Какое о молоденьких думать! Совсем стал старик. Только душу спасать остается. Поехал в Париж — опять справился.
Всё, что постигнет ее и сына, к которому точно так же как и к ней, переменились его чувства,
перестало занимать его. Одно, что занимало его теперь, это
был вопрос о том, как наилучшим, наиприличнейшим, удобнейшим для
себя и потому справедливейшим образом отряхнуться от той грязи, которою она зaбрызгала его в своем падении, и продолжать итти по своему пути деятельной, честной и полезной жизни.
Тот засмеялся
было сам, несколько принудив
себя; но когда Порфирий, увидя, что и он тоже смеется, закатился уже таким смехом, что почти побагровел, то отвращение Раскольникова вдруг перешло всю осторожность: он
перестал смеяться, нахмурился и долго и ненавистно смотрел на Порфирия, не спуская с него глаз, во все время его длинного и как бы с намерением непрекращавшегося смеха.