Неточные совпадения
Когда мы говорим «я», то говорим мы это
не про наше тело, а про то, чем живет наше тело. Что же такое это «я»? Словами мы
не можем сказать, что такое это «я», но знаем мы это «я»
лучше всего того, что знаем. Мы знаем, что
не будь в нас этого «я», то мы ничего бы
не знали,
не было бы для нас ничего на свете, и нас самих бы
не было.
Хорошее, достигающее своей цели, питание бывает только тогда, когда человек
не ест больше того, что
может переварить его желудок.
Отнимите у человека или у народа деньги, товары, скот и ваше насилие, грабеж окончится вместе с вашим уходом. Течение времени, конечно,
не сделает вашего преступления делом
хорошим, но оно уничтожит его последствия. Ограбленные люди
могут вновь приобрести то, что у них
было отнято, Но отнимите у народа землю, и ваш грабеж
будет продолжаться вечно. Он
будет новым грабежом для каждого нового ряда сменяющихся поколений, для каждого нового года, для каждого нового дня.
Если ты
будешь постоянно помнить это, то ты ни на кого
не станешь сердиться, никого
не будешь ни попрекать, ни бранить, потому что если человеку точно
лучше делать то, что тебе неприятно, то он прав и
не может поступать иначе. Если же он ошибается и делает то, что для него
не лучше, а хуже, то ему же хуже, и можно о нем сожалеть, но нельзя на него сердиться.
Считать себя самого
лучше всех — дурно и глупо. Это мы все знаем. Считать свою семью
лучше всех других — это еще хуже и глупее, но мы часто
не только
не знаем этого, но видим в этом особенное достоинство. Считать свой народ
лучше всех других — уже глупее всего, что только
может быть. Но этого
не только
не считают дурным, но считают великой добродетелью.
Грех гордости
может быть уничтожен только признанием единства духа, живущего во всех людях. Понявши это, человек
не может уже считать ни себя, ни своих близких, ни свой народ выше и
лучше других людей.
Жизнь для души тем отличается от жизни мирской, что тот, кто живет для души,
не может быть доволен собой, что бы он ни сделал
хорошего; он считает, что сделал только то, что нужно, и то далеко
не всё, и потому
может только укорять себя, а никак
не гордиться,
не быть довольным собою.
Только тот, кто
не верит в бога,
может верить в то, что такие же люди, как и он сам,
могут устроить его жизнь так, чтобы она
была лучше.
Ты боишься, что тебя
будут презирать за твою кротость, но люди справедливые
не могут презирать тебя за это, а до других людей тебе дела нет, —
не обращай внимания на их суждения.
Не станет же
хороший столяр огорчаться тем, что человек, ничего
не понимающий в столярном деле,
не одобряет его работы.
Выгода служения богу перед служением людям та, что перед людьми невольно хочешь выказаться в лучшем свете и огорчаешься, когда тебя выставляют в дурном. Перед богом ничего этого нет. Он знает тебя, каков ты, и перед ним никто тебя ни восхвалить, ни оклеветать
не может, так что тебе перед ним
не нужно казаться, а нужно только
быть хорошим.
Если
не будет государственной власти, говорят начальствующие, то более злые
будут властвовать над менее злыми. Но дело в том, что то, чем пугают, уже совершилось: теперь уже властвуют более злые над менее злыми, и именно потому, что существует государственная власть. О том же, что произойдет от того, что
не будет государственной власти, мы судить
не можем. По всем вероятиям должно заключить, что если люди, делающие насилие, перестанут его делать, то жизнь всех людей станет от этого никак
не хуже, но
лучше.
Так что если все люди поймут, что плохая жизнь от плохих людей, и все поймут, что каждый
может не других, а сам себя исправить, то
есть из плохого сделать
хорошим, и станут исправлять сами себя, то тотчас же и вся жизнь станет
лучше.
В жизни, в настоящей жизни,
не может быть ничего
лучше того, что
есть. Желать другого, чем то, что
есть, — кощунство.
Награда доброй жизни никак
не в будущем, а сейчас, в настоящем. Сейчас делаешь хорошо — и сейчас тебе хорошо. А делаешь хорошо, то и последствия
не могут не быть хорошими.
Есть одно самое важное дело для всех людей. Дело это в том, чтобы жить хорошо. Жить же хорошо — значит
не столько делать то
хорошее, что мы
можем делать, сколько
не делать того дурного, которое
можем не делать. Главное —
не делать дурного.
Если ты
не знаешь, как
быть, сделать или
не сделать, знай вперед, что всегда
лучше удержаться, чем сделать. Если бы ты
не в силах
был удержаться и если бы ты наверное знал, что дело
хорошее, то ты
не спрашивал бы себя, сделать или
не сделать; если же спрашиваешь, то, во-первых, знаешь, что
можешь удержаться, а во-вторых, наверное знаешь, что дело
не вполне
хорошее. Если бы дело
было вполне
хорошее, ты бы
не спрашивал.
Только тогда работник
будет хорошо исполнять свое дело, когда он поймет свое положение. Только тогда человек понимает учение Христа, когда он ясно понимает то, что жизнь его —
не его, а того, кто дал ее, и что цель жизни
не в человеке, а в воле того, кто дает жизнь, и что поэтому человек
может помешать проявлению в себе силы божией, но сам собою
не может сделать ничего
хорошего.
Если жизнь
не согласна с правдой, то все-таки
лучше признать правду, чем скрывать ее: жизнь свою мы
можем изменить по правде; правду же мы ничем изменить
не можем, она останется, какой
была, и
не перестанет обличать нас.
Когда давит тяжелая работа и нужда, когда боль свербит, когда тревога сжимает сердце, то чувство у нас такое, что
не может быть ничего
лучше жизни без труда, в покое, обеспеченности, достатке и мире.
Чем хуже становится человеку телесно, тем
лучше ему становится духовно. И потому человеку
не может быть дурно. Духовное и телесное — это как два конца коромысла весов: чем тяжелее телесное, тем выше поднимается конец духовный, тем
лучше душе, и наоборот.
Не верь, что жизнь эта только переход в другой мир и что хорошо нам
может быть только там. Это неправда. Нам должно
быть хорошо здесь, в этом мире. И для того, чтобы нам
было хорошо здесь, в этом мире, нам нужно только жить так, как хочет тот, кто послал нас в него. И
не говори, что для того, чтобы тебе хорошо
было жить, надо, чтобы все хорошо жили, жили по-божьи. Это неправда. Живи сам по-божьи, сам делай усилие, и самому тебе наверное
будет хорошо и другим также от этого
будет наверное
не хуже, но
лучше.
Неточные совпадения
Тут открылось все: и то, что Беневоленский тайно призывал Наполеона в Глупов, и то, что он издавал свои собственные законы. В оправдание свое он
мог сказать только то, что никогда глуповцы в столь тучном состоянии
не были, как при нем, но оправдание это
не приняли, или,
лучше сказать, ответили на него так, что"правее бы он
был, если б глуповцев совсем в отощание привел, лишь бы от издания нелепых своих строчек, кои предерзостно законами именует, воздержался".
После помазания больному стало вдруг гораздо
лучше. Он
не кашлял ни разу в продолжение часа, улыбался, целовал руку Кити, со слезами благодаря ее, и говорил, что ему хорошо, нигде
не больно и что он чувствует аппетит и силу. Он даже сам поднялся, когда ему принесли суп, и попросил еще котлету. Как ни безнадежен он
был, как ни очевидно
было при взгляде на него, что он
не может выздороветь, Левин и Кити находились этот час в одном и том же счастливом и робком, как бы
не ошибиться, возбуждении.
Дарья Александровна выглянула вперед и обрадовалась, увидав в серой шляпе и сером пальто знакомую фигуру Левина, шедшего им навстречу. Она и всегда рада ему
была, но теперь особенно рада
была, что он видит ее во всей ее славе. Никто
лучше Левина
не мог понять ее величия.
Либеральная партия говорила или,
лучше, подразумевала, что религия
есть только узда для варварской части населения, и действительно, Степан Аркадьич
не мог вынести без боли в ногах даже короткого молебна и
не мог понять, к чему все эти страшные и высокопарные слова о том свете, когда и на этом жить
было бы очень весело.
—
Не думаю, опять улыбаясь, сказал Серпуховской. —
Не скажу, чтобы
не стоило жить без этого, но
было бы скучно. Разумеется, я,
может быть, ошибаюсь, но мне кажется, что я имею некоторые способности к той сфере деятельности, которую я избрал, и что в моих руках власть, какая бы она ни
была, если
будет, то
будет лучше, чем в руках многих мне известных, — с сияющим сознанием успеха сказал Серпуховской. — И потому, чем ближе к этому, тем я больше доволен.