Трудно найти в наше время человека, который за самые большие выгоды, деньги или даже для того, чтобы избавиться от самой большой беды, решился бы убить беззащитного человека. А между тем при смертных казнях самые кроткие, миролюбивые люди признают
необходимость убийства людей и участвуют в них составлением законов, судами, военной службой. Отчего это? Оттого, что люди эти подпали суеверию о том, что одни люди могут распоряжаться жизнями других людей.
Но то, чтобы люди спокойно, в полном обладании своих человеческих свойств могли обдуманно признавать
необходимость убийства такого же, как они, человека и могли бы заставлять совершать это противное человеческой природе дело других людей — этого я никогда не понимал.
Неточные совпадения
Если под революцией понимать совершаемые в известный исторический день насилия,
убийства, кровопролития, если понимать под ней отмену всех свобод, концентрационные лагеря и пр., то желать революции нельзя и нельзя ждать от нее явления нового человека, можно только при известных условиях видеть в ней роковую
необходимость и желать ее смягчения.
Всякая, самая короткая война с сопровождающими обыкновенно войну тратами, истреблениями посевов, воровствами, допускаемым развратом, грабежами,
убийствами, с придумываемыми оправданиями
необходимости и справедливости ее, с возвеличением и восхвалением военных подвигов, любви к знамени, к отечеству и с притворством забот о раненых и т. п., — развращает в один год людей больше, чем миллионы грабежей, поджогов,
убийств, совершаемых в продолжение сотни лет одиночными людьми под влиянием страстей.
Противоречия эти выражаются и в экономических и государственных отношениях, но резче всего это противоречие в сознании людьми христианского закона братства людей и
необходимости, в которую ставит всех людей общая воинская повинность, каждому быть готовым к вражде, к
убийству, — каждому быть в одно и то же время христианином и гладиатором.
В самой балке всегда стояли караваны телег: все извозчики и не извозчики, всякая христианская душа считала
необходимостью, сделав шаг за малороссийский рубеж, сейчас же здесь намертво напиться дешевою водкой, — и оттого здесь постоянно бывали ссоры, драки и даже нередко
убийства, о которых мы много наслышались от Кириллы, говорившего о «Пьяной балочке» с восторгом, по меньшей мере приличествовавшим разве, например, приближению верующего к Палестине.
Точно так же человек, 20 лет тому назад совершивший
убийство и после того спокойно и безвредно живший в обществе, представляется менее виновным; поступок его, — более подлежавшим закону
необходимости для того, кто рассматривает его поступок по истечении 20 лет, и более свободным тому, кто рассматривал тот же поступок через день после того, как он был совершен.