Неточные совпадения
19) Суеверие науки состоит в
вере в то, что единое, истинное и необходимое для жизни всех людей знание заключается только в тех случайно избранных из всей безграничной области знаний отрывках разных, большей частью ненужных знаний, которые в известное время обратили
на себя внимание небольшого числа освободивших себя от необходимого для жизни труда людей и потому живущих безнравственной и неразумной жизнью.
Для того, чтобы человеку жить хорошо, ему надо знать, что он должен и чего не должен делать. Для того, чтобы знать это, нужна
вера.
Вера — это знание того, что такое человек и для чего он живет
на свете. И такая
вера была и есть у всех разумных людей.
Только
вера отвечает
на эти вопросы.
Когда человек узнает истинную
веру, с ним делается то же, что с человеком, засветившим свет в темной горнице. Всё становится ясно и
на душе весело.
Всякая
вера это только ответ
на то, как мне жить
на свете не перед людьми, а перед тем, кто послал меня в мир.
Для того, чтобы людям выйти из той грязи греха, разврата и бедственной жизни, в которой они живут теперь, нужно одно: нужна такая
вера, в которой люди не жили бы, как теперь, каждый для себя, а жили бы все общей жизнью, признавали бы все один закон и одну цель. Только тогда могли бы люди, повторяя слова молитвы господней: «Да приидет царство твое
на земле, как
на небе», надеяться
на то, что царство божие точно придет
на землю.
Для того, чтобы человеку познать истинную
веру, ему нужно прежде всего
на время отказаться от той
веры, в которую он слепо верил, и проверить разумом всё то, чему его с детства научили.
То же и с учениями о
вере. Ложные учителя привлекают людей к доброй жизни тем, что пугают наказаниями и заманивают наградой
на том свете, где никто не был. Истинные же учителя учат только тому, что начало жизни, любовь, само живет в душах людей и что хорошо тому, кто соединился с ним.
Человеку так же нельзя не верить в бога, как нельзя не ходить
на двух ногах;
вера эта может у людей меняться, может и вовсе заглохнуть, но без этой
веры человек не может понимать самого себя.
Какие бы ни были
на свете
веры, истинная
вера только та одна, что бог — любовь. А от любви не может быть ничего, кроме добра.
Один индийский мудрец говорил: «Как мать бережет свое единственное детище, ухаживает за ним, оберегает его и воспитывает его, так и ты, всякий человек, расти, воспитывай и оберегай в себе самое дорогое, что есть
на свете: любовь к людям и ко всему живому». Этому учат все
веры: и браминская, и буддийская, и еврейская, и китайская, и христианская, и магометанская. И потому самое нужное
на свете это — выучиться любить.
Одна из самых древних и самых глубоких по мысли
вер была
вера индусов. Причиной того, что она не стала
верой всемирной и не дала для жизни людей тех плодов, какие она могла дать, было то, что учителя ее признали людей неравными и разделили их
на касты. Для людей, признающих себя неравными, не может быть истинной
веры.
Третья ложная
вера — это признание возможности призвать сверхъестественным путем такое таинственное действие, посредством которого божество будет влиять
на нашу нравственность (
вера в благодать).
Между тунгусским шаманом и европейским управляющим церковью — прелатом или (взяв для примера простых людей) между совершенно грубым, чувственным вогулом, который поутру кладет себе
на голову лапу медвежьей шкуры, приговаривая молитву: не убий меня, и утонченным пуританином и индепендентом в Коннектикуте, хотя и есть разница в приемах, нет разницы в основах их
веры, так как они оба принадлежат к одному и тому же разряду людей, которые полагают свое служение богу не в том, чтобы становиться лучше, а в
вере или в исполнении известных произвольных постановлений.
Такой человек, считая, что поступки, не имеющие в себе ничего нравственного и угодного богу, могут служить средством или условием исполнения своего желания непосредственно от бога, находится в заблуждении о том, что, несмотря
на то, что он не имеет к тому ни физической, ни нравственной склонности, он может естественным способом, не имеющим ничего общего с нравственностью и доступным самому дрянному человеку, приколдовать к себе эту сверхъестественную божескую помощь исповеданиями
веры и исполнением различных церковных обрядов.
Главное же, человек, верующий в спасение людей
верою в искупление или в таинства, не может уже все силы свои полагать
на исполнение в жизни нравственного учения Христа.
Суеверие науки состоит в
вере в то, что единое, истинное и необходимое для жизни всех людей знание заключается только в тех, случайно собранных из всей безграничной области знания, знаниях, которые в известное время обратили
на себя внимание небольшого числа людей, — тех людей, которые освободили себя от необходимого для жизни труда и потому живут безнравственной и неразумной жизнью.
Как есть лжеучение
веры, так есть и лжеучение науки. Лжеучение это в том, чтобы признавать единой, истинной наукой всё то, что считается единой, истинной наукой людьми, в известное время взявшими
на себя право определять истинную науку.
Святость не в лесах, не
на небе, не
на земле, не в священных реках. Очисти себя, и ты увидишь его. Преврати твое тело в храм, откинь дурные мысли и созерцай бога внутренним оком. Когда мы познаем его, мы познаем себя. Без личного опыта одно писание не уничтожит наших страхов, — так же как темнота не разгоняется написанным огнем. Какая бы ни была твоя
вера и твои молитвы, пока в тебе нет правды, ты не постигнешь пути блага. Тот, кто познает истину, тот родится снова.
Поэтому мне кажется более соответствующим человеческой природе и чистоте нравов обосновывать
веру в будущую жизнь
на чувствах благородной души, чем, наоборот, основывать ее благородное поведение
на надежде
на будущую жизнь.
Неточные совпадения
Стародум. И не дивлюся: он должен привести в трепет добродетельную душу. Я еще той
веры, что человек не может быть и развращен столько, чтоб мог спокойно смотреть
на то, что видим.
В речи, сказанной по этому поводу, он довольно подробно развил перед обывателями вопрос о подспорьях вообще и о горчице, как о подспорье, в особенности; но оттого ли, что в словах его было более личной
веры в правоту защищаемого дела, нежели действительной убедительности, или оттого, что он, по обычаю своему, не говорил, а кричал, — как бы то ни было, результат его убеждений был таков, что глуповцы испугались и опять всем обществом пали
на колени.
«Ты бо изначала создал еси мужеский пол и женский, — читал священник вслед за переменой колец, — и от Тебе сочетавается мужу жена, в помощь и в восприятие рода человеча. Сам убо, Господи Боже наш, пославый истину
на наследие Твое и обетование Твое,
на рабы Твоя отцы наша, в коемждо роде и роде, избранныя Твоя: призри
на раба Твоего Константина и
на рабу Твою Екатерину и утверди обручение их в
вере, и единомыслии, и истине, и любви»….
Он не видел ничего невозможного и несообразного в представлении о том, что смерть, существующая для неверующих, для него не существует, и что так как он обладает полнейшею
верой, судьей меры которой он сам, то и греха уже нет в его душе, и он испытывает здесь
на земле уже полное спасение.
Мадам Шталь говорила с Кити как с милым ребенком,
на которого любуешься, как
на воспоминание своей молодости, и только один раз упомянула о том, что во всех людских горестях утешение дает лишь любовь и
вера и что для сострадания к нам Христа нет ничтожных горестей, и тотчас же перевела разговор
на другое.