Неточные совпадения
19) Суеверие науки состоит в вере в то, что единое, истинное и необходимое для жизни всех
людей знание заключается только в тех случайно избранных из всей безграничной области знаний отрывках разных, большей частью ненужных знаний, которые в
известное время обратили на себя внимание небольшого числа освободивших себя от необходимого для жизни труда
людей и потому живущих безнравственной и неразумной жизнью.
Бог говорит: «Я был никому не
известным сокровищем. И я пожелал быть
известным. И вот я создал
человека».
Христианское учение не дает одинаких правил для всех; оно во всем только указывает то совершенство, к которому надо приближаться; то же и в половом вопросе: совершенство — это полное целомудрие.
Люди же, не понимая христианского духа, хотят общего для всех правила. Вот для таких
людей и выдуман церковный брак. Церковный брак вовсе не христианское учреждение, потому что, разрешая в
известных условиях половое общение, оно отступает от христианского требования: стремления к всё большему и большему целомудрию.
У народов, признающих более низкие, чем христианское, вероучения, есть определенное наложничество и многоженство и многомужество, ограниченное
известными пределами, но нет той полной распущенности, проявляющейся в наложничестве, многоженстве и многомужестве, царящей среди
людей христианского мира и скрывающейся под видом воображаемого единобрачия.
Можно заковывать, мучить
людей, запрягать их, как скот, убивать их, как летних мух, и все-таки такие
люди, в
известном смысле, в самом лучшем смысле, могут оставаться свободными.
Выяснить своими усилиями свое отношение к миру и держаться его, установить свое отношение к
людям на основании вечного закона делания другому того, что хочешь, чтобы тебе делали, подавлять в себе те дурные страсти, которые подчиняют нас власти других
людей, не быть ничьим господином и ничьим рабом, не притворяться, не лгать, ни ради страха, ни выгоды, не отступать от требований высшего закона своей совести, — всё это требует усилий; вообразить же себе, что установление
известных порядков каким-то таинственным путем приведет всех
людей, в том числе и меня, ко всякой справедливости и добродетели, и для достижения этого, не делая усилий мысли, повторять то, что говорят все
люди одной партии, суетиться, спорить, лгать, притворяться, браниться, драться, — всё это делается само собой, для этого не нужно усилия.
Над всяким
человеком, где бы он ни родился, существует собрание
людей, совершенно не
известных ему, которые устанавливают законы его жизни: что он должен и чего не должен делать; и чем совершеннее государственное устройство, тем теснее сеть этих законов.
Между тунгусским шаманом и европейским управляющим церковью — прелатом или (взяв для примера простых
людей) между совершенно грубым, чувственным вогулом, который поутру кладет себе на голову лапу медвежьей шкуры, приговаривая молитву: не убий меня, и утонченным пуританином и индепендентом в Коннектикуте, хотя и есть разница в приемах, нет разницы в основах их веры, так как они оба принадлежат к одному и тому же разряду
людей, которые полагают свое служение богу не в том, чтобы становиться лучше, а в вере или в исполнении
известных произвольных постановлений.
Если же
человек, кроме того что он непосредственно делает для достижения божьего благоволения, то есть, кроме доброго поведения, старается еще сделать себя достойным, посредством
известных формальностей, сверхъестественной помощи и с этой целью, посредством исполнения обрядов, которые не имеют никакой непосредственной цены, думает сделать себя более восприимчивым к нравственному настроению и достижению своих добрых стремлений, то он рассчитывает на нечто сверхъестественное для исправления своей естественной слабости.
Суеверие науки состоит в вере в то, что единое, истинное и необходимое для жизни всех
людей знание заключается только в тех, случайно собранных из всей безграничной области знания, знаниях, которые в
известное время обратили на себя внимание небольшого числа
людей, — тех
людей, которые освободили себя от необходимого для жизни труда и потому живут безнравственной и неразумной жизнью.
Как есть лжеучение веры, так есть и лжеучение науки. Лжеучение это в том, чтобы признавать единой, истинной наукой всё то, что считается единой, истинной наукой
людьми, в
известное время взявшими на себя право определять истинную науку.
А как только наукой считается не то, что нужно всем
людям, а то, что определяют
люди, взявшие на себя в
известное время право определять, что такое наука, так наука не может не быть ложной. Так это и сделалось в нашем мире.
Казалось бы, что для того, чтобы признать важность занятия тем, что называется наукой, надо доказать, что эти занятия полезны.
Люди же науки обыкновенно утверждают, что так как мы занимаемся
известными предметами, то занятия эти наверное когда-нибудь будут полезны.
Для
людей прежнего времени молитва была — и теперь остается для большинства
людей — обращением при
известных условиях, в
известных местах, при
известных действиях и словах к богу или богам для умилостивления их.
Стоит только немного подумать, и мы всегда найдем за собою какую-нибудь вину перед человеческим родом (пусть это будет хотя бы только та вина, что, благодаря гражданскому неравенству
людей, мы пользуемся
известными преимуществами, ради которых другие должны испытывать еще больше лишений), — и это помешает нам посредством себялюбивых представлений о своих заслугах считать себя выше других
людей.
Всякому
человеку, чем дольше он живет, тем больше раскрывается жизнь: то, что было неизвестным, становится
известным. И так до самой смерти. В смерти же раскрывается всё, что только может познать
человек.
Неточные совпадения
Уважение к старшим исчезло; агитировали вопрос, не следует ли, по достижении
людьми известных лет, устранять их из жизни, но корысть одержала верх, и порешили на том, чтобы стариков и старух продать в рабство.
— Я нахожу, что ты прав отчасти. Разногласие наше заключается в том, что ты ставишь двигателем личный интерес, а я полагаю, что интерес общего блага должен быть у всякого
человека, стоящего на
известной степени образования. Может быть, ты и прав, что желательнее была бы заинтересованная материально деятельность. Вообще ты натура слишком ргіmesautière, [импульсивная,] как говорят Французы; ты хочешь страстной, энергической деятельности или ничего.
Как и во всех местах, где собираются
люди, так и на маленьких немецких водах, куда приехали Щербацкие, совершилась обычная как бы кристаллизация общества, определяющая каждому его члену определенное и неизменное место. Как определенно и неизменно частица воды на холоде получает
известную форму снежного кристалла, так точно каждое новое лицо, приезжавшее на воды, тотчас же устанавливалось в свойственное ему место.
Есть род
людей,
известных под именем:
люди так себе, ни то ни се, ни в городе Богдан, ни в селе Селифан, по словам пословицы.
Покой был
известного рода, ибо гостиница была тоже
известного рода, то есть именно такая, как бывают гостиницы в губернских городах, где за два рубля в сутки проезжающие получают покойную комнату с тараканами, выглядывающими, как чернослив, из всех углов, и дверью в соседнее помещение, всегда заставленною комодом, где устраивается сосед, молчаливый и спокойный
человек, но чрезвычайно любопытный, интересующийся знать о всех подробностях проезжающего.