Неточные совпадения
Один только есть у всех существ верный руководитель. Руководитель этот — всемирный дух, который
заставляет каждое существо делать то, что ему должно делать: дух этот в дереве велит ему расти к солнцу, в цветке велит ему переходить в семя, в семени велит ему упасть в землю и прорасти. В
человеке дух этот велит ему соединяться любовью с другими существами.
Благословенно детство за то благо, которое оно дает само, и за то добро, которое оно производит, не зная и не желая этого, только
заставляя, позволяя себя любить. Только благодаря ему мы видим на земле частичку рая. Благословенна и смерть. Ангелы не могут нуждаться ни в рождении, ни в смерти для того, чтобы жить; но для
людей необходимо, неизбежно и то и другое.
Людям, которые живут роскошной жизнью, нельзя любить
людей. Нельзя им любить, потому что всё то, чем они пользуются, сделано поневоле, от нужды, часто с проклятиями, теми
людьми, которых они
заставляют служить себе. Для того, чтобы им можно было любить
людей, им надо прежде перестать мучить их.
Если
человек, живя один, уволит себя от закона труда, он тотчас же казнится тем, что тело его чахнет и ослабляется. Если же
человек уволит себя от этого закона тем, что
заставит других
людей трудиться вместо него, то он тотчас же казнится тем, что душа его затемняется и умаляется.
Только это унижение и превращение
человека в машину
заставляет рабочих безумно, разрушительно и тщетно бороться за свободу, сущности которой они сами не понимают.
Человеку, как всякому животному, нужно трудиться, работать руками и ногами.
Человек может
заставить других
людей делать то, что ему нужно, но ему все-таки нужно будет на что-нибудь тратить свои телесные силы. Если он не будет работать нужное, разумное, он будет работать ненужное и глупое. Так это и происходит среди богатых классов.
Но
люди так устроили свою жизнь, что одни, сами ничего не работая,
заставляют других за себя работать, и, скучая от этого, выдумывают всякие глупости и гадости, чтобы занять себя; другие же
люди работают через силу и скучают работой, главное, оттого, что им приходится работать не на себя, а на других.
Не раз видел я под Севастополем, когда во время перемирия сходились солдаты русские и французские, как они, не понимая слов друг друга, все-таки дружески, братски улыбались, делая знаки, похлопывая друг друга по плечу или брюху. Насколько
люди эти были выше тех
людей, которые устраивали войны и во время войны прекращали перемирие и, внушая добрым
людям, что они не братья, а враждебные члены разных народов, опять
заставляли их убивать друг друга.
Любовь очень часто в представлении таких
людей, признающих жизнь в животной личности, то самое чувство, вследствие которого для блага своего ребенка мать отнимает, посредством найма кормилицы, у другого ребенка молоко его матери; то чувство, по которому отец отнимает последний кусок у голодающих
людей, чтобы обеспечить своих детей; это то чувство, по которому любящий женщину страдает от этой любви и
заставляет ее страдать, соблазняя ее, или из ревности губит себя и ее; это то чувство, по которому
люди одного, любимого ими товарищества наносят вред чуждым или враждебным его товариществу
людям; это то чувство, по которому
человек мучит сам себя над «любимым» занятием и этим же занятием причиняет горе и страдания окружающим его
людям; это то чувство, по которому
люди не могут стерпеть оскорбления любимому отечеству и устилают поля убитыми и ранеными, своими и чужими.
Заблуждение о том, что одни
люди могут силой
заставлять других
людей жить по своей воле, произошло не оттого, что кто-нибудь придумал этот обман, а оттого, что
люди, отдаваясь своим страстям, начали насиловать
людей и потом старались придумать оправдание своему насилию.
Заставлять силою
людей переставать делать худое — всё равно что запрудить реку и радоваться, что река на время ниже плотины мелеет. Как река, когда придет время, перельется через плотину и будет течь всё так же, так и
люди, делающие худое, не перестанут его делать, а только выждут время.
Как удивительно заблуждение о том, что одни
люди могут
заставить других
людей делать то, что они считают хорошим для этих
людей, а не то, что эти
люди сами для себя считают хорошим!
Одни
люди заставляют других притворяться, что они делают охотно то, что им предписано, угрожая всякого рода насилием за прекращение этого притворства, и вполне уверены, что они делают нечто полезное и даже достойное восхваления всеми
людьми, даже и теми, кого они насилуют.
Если один
человек говорит другому: сделай то-то и то-то, и если не сделаешь, я силою
заставлю тебя исполнить мое приказание, то это значит только то, что если ты не сделаешь точно, чего я хочу, то в конце концов я убью тебя.
Учить
людей можно тем, чтобы открывать им истину и показывать пример добра, а никак не тем, чтобы
заставлять их силою делать то, что нам хочется.
Как есть суеверия ложных богов, пророчеств, обрядовых средств угождения богу и спасения своей души, так есть общее суеверие
людей о том, что одни
люди могут посредством насилия
заставить других
людей жить доброй жизнью.
Нам мало нашей истинной внутренней жизни — мы хотим жить еще другой, воображаемою жизнью в мыслях
людей, и мы
заставляем себя казаться для этого не тем, чтò мы на самом деле.
Закачивают ребенка не затем, чтобы избавить его от того, что
заставляет его кричать, а затем, чтобы он не мог кричать. То же мы делаем с своей совестью, когда заглушаем ее для того, чтобы угодить
людям. Мы не успокаиваем совесть, но добиваемся того, что нам и нужно было: не слышим ее.
Почему же одни
люди могут повелевать другими и
заставлять их жить так, как это им кажется лучше?
По учению мира, властители управляют народами и, чтобы управлять ими,
заставляют одних
людей убивать, казнить, наказывать других
людей,
заставляют их клясться в том, что они во всем будут исполнять волю начальствующих,
заставляют их воевать с другими народами.
Для того, чтобы научиться воздерживаться, надо научиться раздваиваться на телесного и духовного
человека и
заставлять телесного
человека делать не то, что он хочет, а то, что хочет
человек духовный.
Одна из главных обязанностей
человека состоит в том, чтобы
заставить светить во всю силу то светлое начало разума, которое мы получаем от неба.
За что же
человеку дано видеть ожидающий его конец и почему он кажется ему так ужасен, что раздирает его душу иногда до того, что
заставляет убивать себя от страха смерти?
Неточные совпадения
Я обращаюсь к вам, а не к Алексею Александровичу только потому, что не хочу
заставить страдать этого великодушного
человека воспоминанием о себе.
Левин чувствовал, что брат Николай в душе своей, в самой основе своей души, несмотря на всё безобразие своей жизни, не был более неправ, чем те
люди, которые презирали его. Он не был виноват в том, что родился с своим неудержимым характером и стесненным чем-то умом. Но он всегда хотел быть хорошим. «Всё выскажу ему, всё
заставлю его высказать и покажу ему, что я люблю и потому понимаю его», решил сам с собою Левин, подъезжая в одиннадцатом часу к гостинице, указанной на адресе.
— Другая идея вот: мне хотелось вас
заставить рассказать что-нибудь; во-первых, потому, что слушать менее утомительно; во-вторых, нельзя проговориться; в-третьих, можно узнать чужую тайну; в-четвертых, потому, что такие умные
люди, как вы, лучше любят слушателей, чем рассказчиков. Теперь к делу: что вам сказала княгиня Лиговская обо мне?
Итак, одно желание пользы
заставило меня напечатать отрывки из журнала, доставшегося мне случайно. Хотя я переменил все собственные имена, но те, о которых в нем говорится, вероятно себя узнают, и, может быть, они найдут оправдания поступкам, в которых до сей поры обвиняли
человека, уже не имеющего отныне ничего общего с здешним миром: мы почти всегда извиняем то, что понимаем.
Принял он Чичикова отменно ласково и радушно, ввел его совершенно в доверенность и рассказал с самоуслажденьем, скольких и скольких стоило ему трудов возвесть именье до нынешнего благосостояния; как трудно было дать понять простому мужику, что есть высшие побуждения, которые доставляют
человеку просвещенная роскошь, искусство и художества; сколько нужно было бороться с невежеством русского мужика, чтобы одеть его в немецкие штаны и
заставить почувствовать, хотя сколько-нибудь, высшее достоинство
человека; что баб, несмотря на все усилия, он до сих <пор> не мог
заставить надеть корсет, тогда как в Германии, где он стоял с полком в 14-м году, дочь мельника умела играть даже на фортепиано, говорила по-французски и делала книксен.