Неточные совпадения
Человеку, как
животному, нужно бороться с другими существами и плодиться, чтобы увеличить свою породу; но как разумному, любящему существу, ему нужно не бороться с другими существами, а любить всех, и не плодиться, чтобы увеличить свою породу, а быть целомудренным. Из соединения этих двух противных стремлений: стремления к борьбе и к половой
похоти и стремления к любви и целомудрию, и слагается жизнь человека такою, какою она должна быть.
Главное средство борьбы с
похотью — это сознание человеком своей духовности. Стоит человеку вспомнить, кто он, для того, чтобы половая страсть представилась ему тем, что она и есть: унизительным
животным свойством.
Да, утверждение о том, что человек не чувствует требований своего разумного сознания, а чувствует одни потребности личности, есть ничто иное, как утверждение того, что наши
животные похоти, на усиление которых мы употребили весь наш разум, владеют нами и скрыли от нас нашу истинную человеческую жизнь. Сорная трава разросшихся пороков задавила ростки истинной жизни.
Неточные совпадения
Высшая порода
животных — людская, для того чтобы удержаться в борьбе с другими
животными, должна сомкнуться воедино, как рой пчел, а не бесконечно плодиться; должна так же, как пчелы, воспитывать бесполых, т. е. опять должна стремиться к воздержанию, а никак не к разжиганию
похоти, к чему направлен весь строй нашей жизни.
Адам и Ева, ощутившие друг друга как муж и жена, двое в одну плоть, находились в состоянии гармонии и девственности. Они были свободны от злой и жгучей
похоти, были как женатые дети, которых соединение являлось бы данью чистой чувственности, освящаемой их духовным союзом. Они, будучи мужем и женой, по крайней мере в предназначении, не становились от этого самцом и самкою, которых Адам видел в
животном мире: «и были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились» (2:25).
Уста ли Твои тянутся к Моим устам, как пестики к тычинкам, как все эти биллионы
похотей цветов, людей и
животных?
Все люди с самых первых детских лет знают, что, кроме блага
животной личности, есть еще одно, лучшее благо жизни, которое не только независимо от удовлетворения
похотей животной личности, но, напротив, бывает тем больше, чем больше отречение от блага
животной личности.
И при этом обращается к воображаемой лицемерной нравственной даме, которая притворяется холодной и вместе с тем, как
животное в руйке, бросается на
похоть.