Неточные совпадения
30) Для человека, понимающего свою жизнь так, как она только и может быть понимаема, всё большим и большим соединением своей
души со всем живым любовью и сознанием своей божественности — с богом, достигаемым только усилием в настоящем, не может быть вопроса о том, что будет с его
душою после смерти тела.
Душа не была и не будет, а всегда естьв настоящем. О том же, как будет сознавать себя
душа после смерти тела, не дано
знать человеку, да и не нужно ему.
Не дано
знать этого человеку для того, чтобы он душевные силы свои напрягал не на заботу о положении своей отдельной
души в воображаемом другом, будущем мире, а только на достижение в этом мире, сейчас, вполне определенного и ничем не нарушаемого блага соединения со всеми живыми существами и с богом.
Не нужно же
знать человеку того, что будет с его
душою, потому, что если он понимает жизнь свою, как она и должна быть понимаема, как непрестанное всё большее и большее соединение своей
души с
душами других существ и богом, то жизнь его не может быть ничем иным, как только тем самым, к чему он стремится, т. е. ничем не нарушимым благом.
Когда человек
узнает истинную веру, с ним делается то же, что с человеком, засветившим свет в темной горнице. Всё становится ясно и на
душе весело.
В истинной вере важно не то, чтобы хорошо рассуждать о боге, о
душе, о том, что было и что будет, а важно одно: твердо
знать, что в этой жизни должно и чего не должно делать.
Если человек думает, что всё, что он видит вокруг себя, весь бесконечный мир, точно таков, каким он его видит, то он очень ошибается. Всё телесное человек
знает только потому, что у него такое, а не иное зрение, слух, осязание. Будь эти чувства другие, — и весь мир был бы другой. Так что мы не
знаем и не можем
знать, каков тот телесный мир, в котором мы живем. Одно, что мы верно и вполне
знаем, это нашу
душу.
То же и про
душу. Правда, что без моего тела не было бы того, что я называю
душой, но все-таки
душа моя не тело. Тело только нужно для
души, но тело не
душа. Не было бы
души, я бы и не
знал, что такое мое тело.
Я
знаю бога не тогда, когда верю тому, что мне сказали о нем, а когда сознаю его так же, как сознаю свою
душу.
Душа и тело — вот что человек считает своим, о чем беспрестанно печется. Но надо
знать, что настоящее «ты» — это не твое тело, а твоя
душа. Помни это, вознеси
душу свою выше плоти, соблюдай ее от всякой житейской грязи, не давай плоти подавлять ее, — тогда хорошо проживешь жизнь.
В мирских делах никогда не
знаешь наверное, нужно ли делать то, что делаешь, и выйдет ли из твоего дела то, чего хочешь. Но не то, когда живешь для
души. Живи для
души, и ты наверное будешь
знать, что надо делать именно то, чего требует
душа, наверное будешь
знать и то, что выйдет только хорошее из того, что ты делаешь.
Для того, чтобы жить доброй жизнью, нет надобности
знать о том, откуда ты явился и что будет на том свете. Думай только о том, чего хочет не твое тело, а твоя
душа, и тебе не нужно будет
знать ни о том, откуда ты явился, ни о том, что будет после смерти. Не нужно будет
знать этого потому, что ты будешь испытывать то полное благо, для которого не существуют вопросы ни о прошедшем, ни о будущем.
Кроме всего телесного в себе и во всем мире, мы
знаем еще нечто бестелесное, дающее жизнь нашему телу и связанное с ним. Это нечто бестелесное, связанное с нашим телом, мы называем
душою. Это же бестелесное, ни с чем не связанное и дающее жизнь всему, что есть, мы называем богом.
Когда же заглянем в себя и видим в себе то, что мы называем собою, своей
душой, когда мы видим в себе что-то такое, чего мы так же понять не можем, но что
знаем тверже, чем всё другое, и через что
знаем всё, что есть, то и в своей
душе мы видим что-то еще более непонятное и великое, чем то, что видим в небесах.
Можно не думать о том, что такое весь мир без конца во все стороны и что такое моя
душа, которая
знает сама себя; но если только подумать об этом, то нельзя не признать того, что мы называем богом.
Для того же, чтобы люди
знали, что им всем для всех нужно, он вошел в их
душу и в
душах их сказался любовью.
А
знать это и необходимо и легко: смысл жизни в одном — в том, чтобы всё больше и больше освобождать
душу от тела и соединять ее с другими существами и началом всего — богом.
Не смотрите на мир и на дела людей, а взгляните в свою
душу, и вы найдете в ней то благо, которого ищете там, где его нет, — найдете любовь, а найдя любовь,
узнаете, что благо это так велико, что тот, кто имеет его, не будет желать уже ничего другого.
Если бы в человеке не было
души, он не
знал бы грехов тела, а если бы не было грехов тела, он не
знал бы, что у него есть
душа.
Ни вино, ни опиум, ни табак не нужны для жизни людей. Все
знают, что и вино, и опиум, и табак вредны и телу и
душе. А между тем, чтобы производить эти яды, тратятся труды миллионов людей. Зачем же делают это люди? Делают это люди оттого, что, впав в грех служения телу и видя, что тело никогда не может быть удовлетворено, они придумали такие вещества, как вино, опиум, табак, которые одуряют их настолько, что они забывают про то, что у них нет того, чего они желают.
Страдать можно только телом; дух не
знает страданий. Чем слабее духовная жизнь, тем сильнее страдания. И потому, если не хочешь страдать, живи больше
душою, а меньше телом.
Если много работаешь на других, не тяготись такой работой и не желай себе за нее похвалы, а
знай, что труд твой, если ты, любя, делаешь его для других, полезнее всего для настоящего тебя, для
души твоей.
Если я
знаю теперь, что гнев мой — это зло для
души моей, то я
знаю еще и то, что приводит меня к этому злу.
И, пройдя еще далее, Франциск сказал Льву: «Запиши еще, брат Лев, что если бы наши братья
знали все языки, все науки и все писания, если бы они пророчествовали не только про будущее, но
знали бы все тайны совести и
души, — запиши, что и в этом нет радости совершенной».
Нельзя превозноситься одному человеку перед другими. Нельзя потому, что самое драгоценное в человеке это
душа, а цену человеческой
души никто не
знает, кроме бога.
Люди нашего времени понимают уже, что неравенство людей есть суеверие, и в
душе осуждают его. Но они, те, кому оно выгодно, не решаются расстаться с ним; те же, кому оно невыгодно, не
знают, как уничтожить его.
Пора человеку
узнать себе цену. Что же, в самом деле, он какое-нибудь незаконно рожденное существо? Пора ему перестать робко озираться по сторонам — угодил ли или не угодил он людям? Нет, пусть голова моя твердо и прямо держится на плечах. Жизнь дана мне не на показ, а для того, чтобы я жил ею. Я сознаю свою обязанность жить для своей
души. И заботиться хочу и буду не о мнении обо мне людей, а о своей жизни, о том, исполняю я или не исполняю я свое назначение перед тем, кто послал меня в жизнь.
Трудно различить, служишь ли ты людям для
души, для бога или для похвалы от них. Поверка одна: если делаешь дело которое считаешь добрым, спроси себя, будешь ли делать то же, если
знаешь вперед, что никто никогда не
узнает о том, что ты делаешь. Если ответишь себе, что все-таки будешь делать, тогда наверное можешь
знать: то, что делаешь, — делаешь для
души, для бога.
Надо приучать себя жить так, чтобы не думать о людском мнении, чтобы не желать даже любви людской, а жить только для исполнения закона своей жизни, воли бога. При такой одинокой, с одним богом жизни, правда, нет уж побуждений к добрым поступкам ради славы людской, но зато устанавливается в
душе такая свобода, такое спокойствие, такое постоянство и такое твердое сознание верности пути, которых никогда не
узнает тот, кто живет для славы людской.
Наука — это пища для ума. И эта пища для ума может быть так же вредна, как и пища телесная, если она не чиста, подслащена и если принимаешь ее не в меру. Так что и умственной пищи можно переесть и заболеть от нее. Для того, чтобы этого не было, надо так же, как в телесной пище, принимать ее только тогда, когда голоден, когда чувствуешь необходимость
узнать, — только тогда, когда знание нужно для
души.
Всякий
знает, что без усилий в телесном труде ничего не сделаешь. Надо понимать, что и в главном деле жизни, в жизни
души, тоже ничего не сделаешь без усилия.
Сила не в том, что человек может связать узлом железную кочергу, и не в том, что он может обладать биллионами и триллионами рублей, и не в том, что может своими солдатами завоевать целый народ, а сила, во много раз большая всех этих сил, в том, что человек может от всей
души простить обидчику, что может воздержаться от желания, если
знает, что желание это грешное, может во всякую минуту вспомнить про то, что в нем живет дух божий.
Сказать, что я не могу воздержаться от дурного дела, всё равно что сказать, что я не человек, а животное. Люди часто говорят это, но сколько бы они ни говорили это, они в
душе своей
знают, что, пока они живы, они могут перестать делать дурное и начать делать доброе.
Люди говорят: «Нельзя жить, если мы не
знаем того, что нас ожидает. Надо готовиться к тому, что будет». Это неправда. Настоящая хорошая жизнь бывает именно тогда, когда не думаешь о том, что будет с моим телом, а только о том, что мне для своей
души нужно сейчас. А для
души нужно только одно: делать то, что соединяет мою
душу со всеми людьми и с богом.
Осуждение другого всегда неверно, потому что никто никогда не может
знать того, что происходило и происходит в
душе того, кого осуждаешь.
Когда мы
узнаем новую мысль и признаем ее верною, нам кажется, что мы уже давно
знали ее и теперь только вспомнили то, что
знали. Всякая истина уже лежит в
душе всякого человека. Только не заглушай ее ложью, и рано или поздно она откроется тебе.
Уныние есть такое состояние
души, при котором человек не видит смысла ни в своей, ни во всей жизни мира. Избавление от него есть только одно: вызвать в себе лучшие мысли свои или других людей, которые были тобою сознаны и которые объясняли тебе смысл твоей жизни. Вызывание таких мыслей совершается повторением тех высших истин, которые
знаешь и можешь высказать сам себе — молитвой.
Человек не может
знать последствий для других своей самоотверженной жизни. Но пусть испытает такую жизнь хоть бы на время, и я уверен, что всякий честный человек признает то благотворное влияние, какое имели на его
душу и тело хотя бы те случайные минуты, когда он забывал себя и отрекался от своей телесной личности.
Может быть смиренным только тот человек, который
знает, что в
душе его живет бог. Такому человеку всё равно, как судят о нем люди.
Всякое искреннее проявление
души, всякое заявление личного убеждения служат кому-нибудь или чему-нибудь, даже если вы и не
знаете об этом, и даже когда зажимают вам рот или когда накидывают вам мертвую петлю на шею.
Помни, что разумение твое, имея свойство жизни в самом себе, делает тебя свободным, если ты не подгибаешь его служению плоти.
Душа человека, просвещенная разумением, свободная от страстей, затемняющих этот свет, есть настоящая твердыня, и нет прибежища для человека, которое было бы вернее и неприступнее для зла. Кто не
знает этого, тот слеп, а кто,
зная, не верит разуму, тот истинно несчастен.
Если ты хочешь достигнуть познания всеобъемлющего я,то ты должен прежде всего
узнать самого себя. Для того же, чтобы познать самого себя, ты должен пожертвовать своим я всемирному я. Жертвуй своей жизнью, если ты хочешь жить в духе. Удаляй свои мысли от внешних вещей и всего, что представляется извне. Старайся удалять от себя возникающие образы, с тем чтобы они не кидали темной тени на твою
душу.
Только испытав страдания,
узнал я близко сродство человеческих
душ между собою. Стоит только хорошенько выстрадаться самому, как уже все страдающие становятся тебе понятны. Этого мало, — самый ум проясняется: дотоле скрытые положения и поприща людей становятся тебе известны, и делается видно, что кому потребно. Велик бог, нас умудряющий. И чем же умудряющий? Тем самым горем, от которого мы бежим и хотим скрыться. Страданиями и горем определено нам добывать крупицы мудрости, не приобретаемой в книгах.
Смерть неизбежна для всего рожденного так же, как и рождение неизбежно для всего смертного. Поэтому не должно сетовать на то, что неизбежно. Прежнее состояние существ неизвестно, среднее состояние очевидно, будущее состояние не может быть познано, — о чем же заботиться и беспокоиться? Некоторые люди смотрят на
душу, как на чудо, а другие говорят и слушают про нее с удивлением, но никто ничего не
знает про нее.
Теперь наша вся жизнь от рождения до смерти, с своими снами, не есть ли в свою очередь сон, который мы принимаем за действительность, за действительную жизнь и в действительности которой мы не сомневаемся только потому, что не
знаем жизни, в которой наша свобода следовать нравственным требованиям
души была бы еще более, чем та, которой мы обладаем теперь.
Когда люди
знают, что пришла смерть, они молятся, каются в грехах, чтобы быть готовыми с чистой
душой прийти к богу. Но ведь мы каждый день понемногу умираем и всякую минуту можем совсем умереть. И потому надо бы нам не дожидаться смертного часа, а всякую минуту быть готовыми.
Спрашивают: «что будет после смерти?» На этот вопрос ответ только один: тело сгниет и станет землею, это мы верно
знаем. О том же, что будет с тем, что мы называем
душою, мы ничего не можем сказать, потому что вопрос: «что будет?» относится ко времени.
Душа же вне времени.
Душа не была и не будет. Она одна есть. Не будь ее, ничего бы не было.
Одно мы
знаем, что жизнь наша не в переменах тела, а в том, что живет в этом теле, — в
душе.
Спрашивают: что будет с
душою после смерти? Не
знаем и не можем
знать. Одно верно — это то, что если идешь куда-нибудь, то наверное откуда-нибудь и вышел. Так и в жизни. Если ты пришел в эту жизнь, то откуда-нибудь вышел. Откуда или от кого вышел, туда или к тому и придешь.
Но, кроме того, что он видит на других существах и на себе, каждый человек
знает в себе еще то, что не портится и не стареется, а, напротив, нечто такое, что чем больше живет, тем больше крепнет и улучшается:
знает каждый человек в себе еще свою
душу, с которой не может быть того, что совершается с телом. И потому страшна смерть только тому, кто живет не
душою, а телом.
Знаем только то, что
душа после смерти становится чем-то другим и таким другим, о чем мы в этой жизни судить не можем.