Главный вред суеверия устроительства жизни других людей насилием в том, что как только человек допустил возможность совершить насилие над одним человеком во имя блага многих, так нет пределов того зла, которое может быть совершено во имя такого предположения. На таком же предположении основывались в прежние
времена пытки, инквизиции, рабство, в в наше время суды, тюрьмы, казни, войны, от которых гибнут миллионы.
Неточные совпадения
Пройдут десятки, может быть и сотни лет, но придет
время, когда наши внуки будут удивляться на наши суды, тюрьмы, казни так же, как мы удивляемся теперь на сжигание людей, на
пытки. «Как могли они не видеть всю бессмысленность, жестокость и зловредность того, что они делали?» — скажут наши потомки.
Сабля и ружье, оружия нашего
времени, со
временем будут показываться в музеях, как такие же редкости, как теперь показываются орудия
пытки.
Так бывает при тяжелых, смертельных родах у женщин, на войне, во время непосильного труда, при неизлечимых болезнях, иногда при сумасшествии, и, должно быть, бывало во
время пыток перед смертью.
Неточные совпадения
В наше же
время никто не сомневался в необходимости
пытки, ни судьи, ни подсудимые.
Когда они обедали со Штольцем у ее тетки, Обломов во
время обеда испытывал ту же
пытку, что и накануне, жевал под ее взглядом, говорил, зная, чувствуя, что над ним, как солнце, стоит этот взгляд, жжет его, тревожит, шевелит нервы, кровь. Едва-едва на балконе, за сигарой, за дымом, удалось ему на мгновение скрыться от этого безмолвного, настойчивого взгляда.
Старик, оставь пустые бредни: // Сегодня покидая свет, // Питайся мыслию суровой. // Шутить не
время. Дай ответ, // Когда не хочешь
пытки новой: // Где спрятал деньги?
Булгарин с Гречем не идут в пример: они никого не надули, их ливрейную кокарду никто не принял за отличительный знак мнения. Погодин и Шевырев, издатели «Москвитянина», совсем напротив, были добросовестно раболепны. Шевырев — не знаю отчего, может, увлеченный своим предком, который середь
пыток и мучений, во
времена Грозного, пел псалмы и чуть не молился о продолжении дней свирепого старика; Погодин — из ненависти к аристократии.
Вы, ураниты, — суровые и черные, как древние испанцы, мудро умевшие сжигать на кострах, — вы молчите, мне кажется, вы — со мною. Но я слышу: розовые венеряне — что-то там о
пытках, казнях, о возврате к варварским
временам. Дорогие мои: мне жаль вас — вы не способны философски-математически мыслить.