Древний раб знал, что он раб от природы, а наш рабочий, чувствуя себя рабом, знает, что ему не надо
быть рабом, и потому, вечно желая и не получая того, что не только могло, но должно бы быть, он несравненно больше страдает.
Неточные совпадения
Посмотрите на то, как хочет жить
раб. Прежде всего он хочет, чтобы его отпустили на волю. Он думает, что без этого он не может
быть ни свободным, ни счастливым. Он говорит так: если бы меня отпустили на волю, я сейчас бы
был вполне счастлив, я не
был бы принужден угождать и прислуживаться моему хозяину, я мог бы говорить с кем угодно, как с равным себе, мог бы идти, куда хочу, не спрашиваясь ни у кого.
Если бы не жадность, ни одна птица не попала бы в сети, и птицелов не поймал бы ни одной птицы. На ту же приманку ловят и людей. Брюхо — это цепь на руки и кандалы на ноги.
Раб брюха всегда
раб. Хочешь
быть свободен, прежде всего освобождай себя от брюха. Борись с ним.
Ешь для того, чтобы утолить голод, а не для того, чтобы получить удовольствие.
В старину люди верили в то, что люди рождаются разной породы, черной и белой кости, Иафетова и Хамова отродья, и что одни люди должны
быть господами, а другие
рабами. Люди признавали такое деление людей на господ и
рабов, потому что верили что такое деление установлено богом. Грубое и губительное суеверие это, хотя и в другом виде, признается и до сих пор.
А между тем разве это могло
быть иначе с учением, которое среди людей, веровавших в то, что бог разделил людей на господ и
рабов, на верных и неверных, на богатых и бедных, учило истинному равенству людей, тому, что все люди сыны бога, что все — братья, что жизнь всех одинаково священна.
Выяснить своими усилиями свое отношение к миру и держаться его, установить свое отношение к людям на основании вечного закона делания другому того, что хочешь, чтобы тебе делали, подавлять в себе те дурные страсти, которые подчиняют нас власти других людей, не
быть ничьим господином и ничьим
рабом, не притворяться, не лгать, ни ради страха, ни выгоды, не отступать от требований высшего закона своей совести, — всё это требует усилий; вообразить же себе, что установление известных порядков каким-то таинственным путем приведет всех людей, в том числе и меня, ко всякой справедливости и добродетели, и для достижения этого, не делая усилий мысли, повторять то, что говорят все люди одной партии, суетиться, спорить, лгать, притворяться, браниться, драться, — всё это делается само собой, для этого не нужно усилия.
Раб же тот, вышед, нашел одного из товарищей своих, который должен
был ему сто динариев, и, схватив его, душил, говоря: отдай мне, что должен.
Общество говорит человеку: «думай, как думаем мы; верь, как верим мы;
ешь и
пей, как мы
едим и
пьем; одевайся, как мы одеваемся». Если же кто не поддается этим требованиям, общество замучает его своими насмешками, сплетнями, ругательствами. Трудно не покориться этому, а между тем, покорись, и тебе станет еще хуже, потому что покорись, и ты уже не свободный человек, а
раб.
Если бы два, три, четыре не защищались от одного, это
было бы странно, но все-таки возможно, и можно
было бы сказать, что это от недостатка мужества, но если сто тысяч людей, сто тысяч деревень, миллион людей не нападают на тех немногих, от которых все страдают,
будучи их
рабами, то что это за удивительное явление?
Переходы нашей жизни из одного состояния в другое определяются не совершаемыми по нашей воле заметными нам поступками: браком, переменою места жительства или деятельности и т. п., но мыслями, которые приходят во время прогулки, среди ночи, за едою, в особенности теми мыслями, которые, охватывая всё наше прошедшее, говорят нам: «Ты поступил так, но лучше
было бы поступить иначе». И все наши дальнейшие поступки, как
рабы, служат этим мыслям, исполняют их волю.
— И тщеславие… Я не скрываю. Но знаете, кто сознает за собой известные недостатки, тот стоит на полдороге к исправлению. Если бы была такая рука, которая… Ах да, я очень тщеславна! Я преклоняюсь пред силой, я боготворю ее. Сила всегда оригинальна, она дает себя чувствовать во всем. Я желала бы
быть рабой именно такой силы, которая выходит из ряду вон, которая не нуждается вот в этой мишуре, — Зося обвела глазами свой костюм и обстановку комнаты, — ведь такая сила наполнит целую жизнь… она даст счастье.
Неточные совпадения
Пришлись они — великое // Избранным людям Божиим // То
было торжество, — // Пришлись к рабам-невольникам:
— По-нашему ли, Климушка? // А Глеб-то?.. — // Потолковано // Немало: в рот положено, // Что не они ответчики // За Глеба окаянного, // Всему виною: крепь! // — Змея родит змеенышей. // А крепь — грехи помещика, // Грех Якова несчастного, // Грех Глеба родила! // Нет крепи — нет помещика, // До петли доводящего // Усердного
раба, // Нет крепи — нет дворового, // Самоубийством мстящего // Злодею своему, // Нет крепи — Глеба нового // Не
будет на Руси!
У первого боярина, // У князя Переметьева, // Я
был любимый
раб.
Стародум. Оно и должно
быть залогом благосостояния государства. Мы видим все несчастные следствия дурного воспитания. Ну, что для отечества может выйти из Митрофанушки, за которого невежды-родители платят еще и деньги невеждам-учителям? Сколько дворян-отцов, которые нравственное воспитание сынка своего поручают своему
рабу крепостному! Лет через пятнадцать и выходят вместо одного
раба двое, старый дядька да молодой барин.
— А затем, что мужики теперь такие же
рабы, какими
были прежде, и от этого-то вам с Сергеем Иванычем и неприятно, что их хотят вывести из этого рабства, — сказал Николай Левин, раздраженный возражением.