Христианского брака быть не может и никогда не было, как никогда не было и не может быть ни христианского богослужения (Мф. VI, 5—12; Иоан. IV, 21), ни христианских учителей и отцов (Мф. XXIII, 8—10), ни христианской собственности, ни христианского войска, ни суда, ни государства. Так и понималось это всегда истинными христианами первых и последующих веков.
Неточные совпадения
Это сделано по отношению власти, суда, войска, церкви, богослужения, это сделано и по отношению
брака: несмотря на то, что Христос не только никогда не устанавливал
брака, но уж если отыскивать внешние определения, то скорее отрицал его («оставь жену и иди за мной»), церковные учения, называющие себя
христианскими, установили
брак как
христианское учреждение, т. е. определили внешние условия, при которых плотская любовь может для христианина будто бы быть безгрешною, вполне законною.
Но так как в истинном
христианском учении нет никаких оснований для учреждения
брака, то и вышло то, что люди нашего мира от одного берега отстали и к другому не пристали, т. е. не верят в сущности в церковные определении
брака, чувствуя, что это учреждение не имеет оснований в
христианском учении, и вместе с тем не видят перед собой закрытого церковным учением идеала Христа, стремления к полному целомудрию и остаются по отношению
брака без всякого руководства.
От этого-то и происходит то, кажущееся сначала странным, явление, что у евреев, магометан, ламаистов и других, признающих религиозные учения гораздо низшего уровня, чем
христианское, но имеющих точные внешние определения
брака, семейное начало и супружеская верность несравненно тверже, чем у так называемых христиан.
Идеал христианина есть любовь к Богу и ближнему, есть отречение от себя для служения Богу и ближнему; плотская же любовь,
брак, есть служение себе и потому есть во всяком случае препятствие служению Богу и людям, а потому с
христианской точки зрения — падение, грех.
Это девственное соединение любви и супружества есть внутреннее задание
христианского брака, и в таинстве подается благодать брачушимся, дабы возрождать целомудрие и укреплять здоровье пола, утерянное в грехопадении.
Неточные совпадения
Поэтому для него не может быть
христианского народа, государства,
брака.
В
христианском законе
брак есть таинство, в гражданском — соглашение или договор.
Крискент заявился в пятовский дом, когда не было самого Нила Поликарпыча, и повел душеспасительную речь о значении и святости
брака вообще как таинства, потом о
браке как неизбежной форме нескверного гражданского жития и, наконец, о
браке как
христианском подвиге, в котором человек меньше всего должен думать о себе, а только о своем ближнем.
Целомудрие, по
христианскому учению, есть то совершенство, к которому свойственно приближаться человеку, живущему
христианской жизнью. И потому всё то, что препятствует этому приближению к целомудрию, как разрешение в
браке половых сношений, противно требованиям
христианской жизни.
Разрешение в
браке для двух людей разных полов жить половой жизнью не только несогласно с
христианским учением о целомудрии, но прямо противно ему.