Неточные совпадения
По мере удаления от предметов, связанных с тяжелыми воспоминаниями, наполнявшими до сей поры
мое воображение, воспоминания эти теряют свою силу и быстро заменяются отрадным чувством сознания жизни, полной силы, свежести и надежды.
Я не успел помолиться на постоялом дворе; но так как уже не раз замечено мною, что в тот день, в который я
по каким-нибудь обстоятельствам забываю исполнить этот обряд, со мною случается какое-нибудь несчастие, я стараюсь исправить свою ошибку: снимаю фуражку, поворачиваясь в угол брички, читаю молитвы и крещусь под курточкой так, чтобы никто не видал этого. Но тысячи различных предметов отвлекают
мое внимание, и я несколько раз сряду в рассеянности повторяю одни и те же слова молитвы.
Все
мое внимание было обращено на верстовые столбы, которые я замечал издалека, и на облака, прежде рассыпанные
по небосклону, которые, приняв зловещие черные тени, теперь собирались в одну большую, мрачную тучу.
Не обращая даже внимания на то, что к сапогам
моим липнут огромные комки грязи и чулки
мои давно уже мокры, я, шлепая
по грязи, бегу к окну кареты.
Мне было неловко видеть ее печаль при свидании с нами; я сознавал, что мы сами
по себе ничто в ее глазах, что мы ей дороги только как воспоминание, я чувствовал, что в каждом поцелуе, которыми она покрывала
мои щеки, выражалась одна мысль: ее нет, она умерла, я не увижу ее больше!
— И прекрасно сделаешь,
мой друг, — сказала бабушка уже не тем недовольным голосом, которым говорила прежде. — St.-Jérôme,
по крайней мере, gouverneur, который поймет, как нужно вести des enfants de bonne maison, [детей из хорошей семьи (фр.).] a не простой menin, дядька, который годен только на то, чтобы водить их гулять.
— Да, Николенька, — продолжал он, заметив выражение непритворного участия, с которым я смотрел на него, —
моя судьба быть несчастливым с самого
моего детства и
по гробовую доску.
Когда сержант принес мадер и мы выпили
по рюмочке, я взял его за руку и сказал: «Господин сержант, может быть, у вас есть отец и мать?..» Он сказал: «Есть, господин Мауер…» — «
Мой отец и мать, — я сказал, — восемь лет не видали меня и не знают, жив ли я, или кости
мои давно лежат в сырой земле.
«Да, — начал он опять, поправляясь в кресле и запахивая свой халат, — много я испытал и хорошего и дурного в своей жизни; но вот
мой свидетель, — сказал он, указывая на шитый
по канве образок спасителя, висевший над его кроватью, — никто не может сказать, чтоб Карл Иваныч был нечестный человек!
«Mutter! — sagte ich, — ich bin Ihr Sohn, ich bin Ihr Karl! und sie stürzte mir in die Arme, [«Маменька! — сказал я, — я ваш сын, ваш Карл!» — и она бросилась в
мои объятия (нем.).] — повторил он, успокоившись немного и утирая крупные слезы, катившиеся
по его щекам.
Папа станет просить меня, но я махну рукой, скажу ему: „Нет,
мой друг,
мой благодетель, мы не можем жить вместе, а отпусти меня“, — и я обниму его и скажу ему, почему-то по-французски: „Oh mon père, oh mon bienfaiteur, donne moi pour la dernière fois ta bénédiction et que la volonté de dieu soit faite“!
Когда я проснулся, было уже очень поздно, одна свечка горела около
моей кровати, и в комнате сидели наш домашний доктор, Мими и Любочка.
По лицам их заметно было, что боялись за
мое здоровье. Я же чувствовал себя так хорошо и легко после двенадцатичасового сна, что сейчас бы вскочил с постели, ежели бы мне не неприятно было расстроить их уверенность в том, что я очень болен.
Это рассуждение, казавшееся мне чрезвычайно новым и ясным и которого связь я с трудом могу уловить теперь, — понравилось мне чрезвычайно, и я, взяв лист бумаги, вздумал письменно изложить его, но при этом в голову
мою набралась вдруг такая бездна мыслей, что я принужден был встать и пройтись
по комнате.
Когда Любочка сердилась и говорила: «целый век не пускают», это слово целый век, которое имела тоже привычку говорить maman, она выговаривала так, что, казалось, слышал ее, как-то протяжно: це-е-лый век; но необыкновеннее всего было это сходство в игре ее на фортепьяно и во всех приемах при этом: она так же оправляла платье, так же поворачивала листы левой рукой сверху, так же с досады кулаком била
по клавишам, когда долго не удавался трудный пассаж, и говорила: «ах, бог
мой!», и та же неуловимая нежность и отчетливость игры, той прекрасной фильдовской игры, так хорошо названной jeu perlé, [блистательной игрой (фр.).] прелести которой не могли заставить забыть все фокус-покусы новейших пьянистов.
Наблюдения
мои в девичьей давно уже прекратились, мне совестно прятаться за двери, да притом и убеждение в любви Маши к Василью, признаюсь, несколько охладило меня. Окончательно же исцеляет меня от этой несчастной страсти женитьба Василья, для которой я сам,
по просьбе его, испрашиваю у папа позволения.
Неточные совпадения
Городничий (дрожа).
По неопытности, ей-богу
по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи
мои; это такой народ, что на жизнь
мою готовы покуситься.
Хлестаков. Оробели? А в
моих глазах точно есть что-то такое, что внушает робость.
По крайней мере, я знаю, что ни одна женщина не может их выдержать, не так ли?
Аммос Федорович. Помилуйте, как можно! и без того это такая честь… Конечно, слабыми
моими силами, рвением и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись и руки
по швам.)Не смею более беспокоить своим присутствием. Не будет ли какого приказанья?
Слесарша. Да мужу-то
моему приказал забрить лоб в солдаты, и очередь-то на нас не припадала, мошенник такой! да и
по закону нельзя: он женатый.
Унтер-офицерша.
По ошибке, отец
мой! Бабы-то наши задрались на рынке, а полиция не подоспела, да и схвати меня. Да так отрапортовали: два дни сидеть не могла.