С одной стороны дороги — необозримое озимое поле, кое-где перерезанное неглубокими овражками, блестит
мокрой землею и зеленью и расстилается тенистым ковром до самого горизонта; с другой стороны — осиновая роща, поросшая ореховым и черемушным подседом, как бы в избытке счастия стоит, не шелохнется и медленно роняет с своих обмытых ветвей светлые капли дождя на сухие прошлогодние листья.
Со всех сторон вьются с веселой песнью и быстро падают хохлатые жаворонки; в
мокрых кустах слышно хлопотливое движение маленьких птичек, и из середины рощи ясно долетают звуки кукушки.
Так обаятелен этот чудный запах леса после весенней грозы, запах березы, фиалки, прелого листа, сморчков, черемухи, что я не могу усидеть в бричке, соскакиваю с подножки, бегу к кустам и, несмотря на то, что меня осыпает дождевыми каплями, рву
мокрые ветки распустившейся черемухи, бью себя ими по лицу и упиваюсь их чудным запахом.
Тут я как будто просыпаюсь и нахожу себя опять на сундуке, в темном чулане, с
мокрыми от слез щеками, без всякой мысли, твердящего слова: и мы все летим выше и выше.