Отец Степана Касатского, отставной полковник гвардии, умер, когда
сыну было двенадцать лет. Как ни жаль было матери отдавать сына из дома, она не решилась не исполнить воли покойного мужа, который в случае своей смерти завещал не держать сына дома, а отдать в корпус, и отдала его в корпус. Сама же вдова с дочерью Варварой переехала в Петербург, чтобы жить там же, где сын, и брать его на праздники.
Неточные совпадения
Но на другой день (это
было осенью, и уже ночи
были холодные) он, выйдя из кельи за водой, увидал опять ту же мать с своим
сыном, четырнадцатилетним бледным, исхудавшим мальчиком, и услыхал те же мольбы.
Решение
было такое, что он должен исполнить требование женщины, что вера ее может спасти ее
сына; сам же он, отец Сергий, в этом случае не что иное, как ничтожное орудие, избранное богом.
Утром
был приезжий важный сановник, долго беседовавший с ним; после него
была барыня с
сыном.
Сын этот
был молодой профессор, неверующий, которого мать, горячо верующая и преданная отцу Сергию, привезла сюда и упросила отца Сергия поговорить с ним.
У нее
было двое детей:
сын и дочь.
— Cela doit être un fils de prêtre. Il a de la race. Avez-vous de la petite monnaie? [ — Должно
быть, это
сын священника. Чувствуется порода.
Есть у вас мелочь?]
Мать его, еще почти молодая женщина, лет сорока с небольшим, была такая же живая и веселая, как он, но с большим запасом практического смысла. Между ею и
сыном была вечная комическая война на словах.
На вопрос же прокурора о том, какие у него основания утверждать, что Федор Павлович обидел в расчете сына, Григорий Васильевич, к удивлению всех, основательных данных совсем никаких не представил, но все-таки стоял на том, что расчет с
сыном был «неправильный» и что это точно ему «несколько тысяч следовало доплатить».
Перед Марьею Алексевною, Жюли, Верочкою Михаил Иваныч пасовал, но ведь они были женщины с умом и характером; а тут по части ума бой был равный, и если по характеру был небольшой перевес на стороне матери, то у
сына была под ногами надежная почва; он до сих пор боялся матери по привычке, но они оба твердо помнили, что ведь по настоящему-то, хозяйка-то не хозяйка, а хозяинова мать, не больше, что хозяйкин сын не хозяйкин сын, а хозяин.
Неточные совпадения
Добчинский.То
есть оно так только говорится, а он рожден мною так совершенно, как бы и в браке, и все это, как следует, я завершил потом законными-с узами супружества-с. Так я, изволите видеть, хочу, чтоб он теперь уже
был совсем, то
есть, законным моим сыном-с и назывался бы так, как я: Добчинский-с.
Следовало взять
сына портного, он же и пьянюшка
был, да родители богатый подарок дали, так он и присыкнулся к
сыну купчихи Пантелеевой, а Пантелеева тоже подослала к супруге полотна три штуки; так он ко мне.
К дьячку с семинаристами // Пристали: «
Пой „Веселую“!» // Запели молодцы. // (Ту песню — не народную — // Впервые
спел сын Трифона, // Григорий, вахлакам, // И с «Положенья» царского, // С народа крепи снявшего, // Она по пьяным праздникам // Как плясовая пелася // Попами и дворовыми, — // Вахлак ее не
пел, // А, слушая, притопывал, // Присвистывал; «Веселою» // Не в шутку называл.)
— Филипп на Благовещенье // Ушел, а на Казанскую // Я
сына родила. // Как писаный
был Демушка! // Краса взята у солнышка, // У снегу белизна, // У маку губы алые, // Бровь черная у соболя, // У соболя сибирского, // У сокола глаза! // Весь гнев с души красавец мой // Согнал улыбкой ангельской, // Как солнышко весеннее // Сгоняет снег с полей… // Не стала я тревожиться, // Что ни велят — работаю, // Как ни бранят — молчу.
Как только
пить надумали, // Влас сыну-малолеточку // Вскричал: «Беги за Трифоном!» // С дьячком приходским Трифоном, // Гулякой, кумом старосты, // Пришли его
сыны, // Семинаристы: Саввушка // И Гриша, парни добрые, // Крестьянам письма к сродникам // Писали; «Положение», // Как вышло, толковали им, // Косили, жали, сеяли // И
пили водку в праздники // С крестьянством наравне.