Неточные совпадения
Жизнь мы не можем определить в своем сознании, говорит это учение. Мы заблуждаемся, рассматривая ее в себе. То понятие о благе, стремление к которому в нашем сознании составляет нашу
жизнь, есть обманчивый призрак, и
жизнь нельзя понимать в этом сознании. Чтобы понять
жизнь, надо только наблюдать ее
проявления, как движение вещества. Только из этих наблюдений и выведенных из них законов мы найдем и закон самой
жизни, и закон
жизни человека.
И вот ложное учение, подставив под понятие всей
жизни человека, известной ему в его сознании, видимую часть ее — животное существование, — начинает изучать эти видимые явления сначала в животном человеке, потом в животных вообще, потом в растениях, потом в веществе, постоянно утверждая при этом, что изучаются не некоторые
проявления, а сама
жизнь.
Жизнь человеческая начинается только с
проявления разумного сознания, — того самого, которое открывает человеку одновременно и свою
жизнь, и в настоящем и в прошедшем, и
жизнь других личностей, и всё, неизбежно вытекающее из отношений этих личностей, страдания и смерть, — то самое, что производит в нем отрицание блага личной
жизни и противоречие, которое, ему кажется, останавливает его
жизнь.
Пробуждение человека к его истинной, свойственной ему
жизни происходит в нашем мире с таким болезненным напряжением только от того, что ложное учение мира старается убедить людей в том, что призрак
жизни есть сама
жизнь и что
проявление истинной
жизни есть нарушение ее.
То же уничтожение зерна, прежней формы
жизни, и
проявление нового ростка; та же кажущаяся борьба прежней формы разлагающегося зерна и увеличение ростка, — и то же питание ростка на счет разлагающегося зерна.
Другой разряд особенно распространенных в наше время рассуждений, при которых уже совершенно теряется из вида единственный предмет познания, такой: рассматривая человека, как предмет наблюдения, мы видим, говорят ученые, что он так же питается, ростет, плодится, стареется и умирает, как и всякое животное: но некоторые явления — психические (так они называют их) — мешают точности наблюдений, представляют слишком большую сложность, и потому, чтобы лучше понять человека, будем рассматривать его
жизнь сперва в более простых
проявлениях, подобных тем, которые мы видим в лишенных этой психической деятельности животных и растениях.
Для чего дано человеку это сознание личности, противящейся
проявлению истинной его
жизни? На вопрос этот можно ответить подобным же вопросом, который могло бы сделать животное, стремящееся к своим целям сохранения своей
жизни и рода.
И вот, как ключ, сделанный только к этому замку, человек в душе своей находит чувство, которое дает ему то самое благо, на которое, как на единственно возможное, указывает ему разум. И чувство это не только разрешает прежнее противоречие
жизни, но как бы в этом противоречии и находит возможность своего
проявления.
Но мало и этого, деятельность любви для людей, признающих
жизнь в благе животной личности, представляет такие затруднения, что
проявления ее становятся не только мучительными, но часто и невозможными. «Надо не рассуждать о любви, — говорят обыкновенно люди, не понимающие
жизни, а предаваться тому непосредственному чувству предпочтения, пристрастия к людям, которое испытываешь, и это-то и есть настоящая любовь».
Жизнь моя проявляется во времени, пространстве, но это только
проявление ее.
Но в себе мы понимаем
жизнь не только как раз существующее отношение к миру, но и как установление нового отношения к миру через большее и большее подчинение животной личности разуму, и
проявление большей степени любви.
Смерть представляется только тому человеку, который, не признав свою
жизнь в установлении разумного отношения к миру и
проявлении его в большей и большей любви, остался при том отношении, т. е. с тою степенью любви, к одному и нелюбви к другому, с которыми он вступил в существование.
Смерть видна и страшна ему не только в будущем, но и в настоящем, при всех
проявлениях уменьшение животной
жизни, начиная от младенчества и до старости, потому что движение существования от детства до возмужалости только кажется временным увеличением сил, в сущности же есть такое же огрубение членов, уменьшение гибкости, жизненности, не прекращающееся от рождения и до смерти.
Но еще более, не скажу с другой стороны, но по самому существу
жизни, как мы сознаем ее, становится ясным суеверие смерти. Мой друг, брат, жил так же, как и я, и теперь перестал жить так, как я.
Жизнь его была его сознание и происходила в условиях его телесного существования; значит, нет места и времени для
проявления его сознания, и его нет для меня. Брат мой был, я был в общении с ним, а теперь его нет, и я никогда не узнаю, где он.
Человек, положивши свою
жизнь в подчинение закону разума и в
проявление любви, видит уж в этой
жизни, с одной стороны лучи света того нового центра
жизни, к которому он идет, с другой то действие, которое свет этот, проходящий через него, производит на окружающих.
Глядя вне себя на плотские начала и концы существования других людей (даже существ вообще), я вижу, что одна
жизнь как будто длиннее, другая короче; одна прежде проявляется и дольше продолжает быть мне видима, — другая позже проявляется и очень скоро опять скрывается от меня, но во всех я вижу
проявление одного и того же закона всякой истинной
жизни — увеличение любви, как бы расширение лучей
жизни.
И в самом деле, если мы под
жизнью разумеем
жизнь, а не подобие ее, если истинная
жизнь есть основа всего, то не может основа зависеть от того, что она производит: — не может причина происходить из следствия, — не может течение истинной
жизни нарушаться изменением
проявления ее. Не может прекращаться начатое и неконченное движение
жизни человека в этом мире от того, что у него сделается нарыв, или залетит бактерия, или в него выстрелят из пистолета.
Неточные совпадения
Стремился к созданию во Франции блока буржуазии с дворянством и к предотвращению революции.] и старался внушить всем и каждому, что он не принадлежит к числу рутинеров и отсталых бюрократов, что он не оставляет без внимания ни одного важного
проявления общественной
жизни…
Может быть, сегодня утром мелькнул последний розовый ее луч, а там она будет уже — не блистать ярко, а согревать невидимо
жизнь;
жизнь поглотит ее, и она будет ее сильною, конечно, но скрытою пружиной. И отныне
проявления ее будут так просты, обыкновенны.
Штольц, однако ж, говорил с ней охотнее и чаще, нежели с другими женщинами, потому что она, хотя бессознательно, но шла простым природным путем
жизни и по счастливой натуре, по здравому, не перехитренному воспитанию не уклонялась от естественного
проявления мысли, чувства, воли, даже до малейшего, едва заметного движения глаз, губ, руки.
— Для кого-нибудь да берегу, — говорил он задумчиво, как будто глядя вдаль, и продолжал не верить в поэзию страстей, не восхищался их бурными
проявлениями и разрушительными следами, а все хотел видеть идеал бытия и стремления человека в строгом понимании и отправлении
жизни.
Она все колола его легкими сарказмами за праздно убитые годы, изрекала суровый приговор, казнила его апатию глубже, действительнее, нежели Штольц; потом, по мере сближения с ним, от сарказмов над вялым и дряблым существованием Обломова она перешла к деспотическому
проявлению воли, отважно напомнила ему цель
жизни и обязанностей и строго требовала движения, беспрестанно вызывала наружу его ум, то запутывая его в тонкий, жизненный, знакомый ей вопрос, то сама шла к нему с вопросом о чем-нибудь неясном, не доступном ей.