Неточные совпадения
Допустим
невозможное, — то, что всё, что желает познать теперешняя наука о
жизни, о чем утверждает (хотя и сама не веря в это), что всё это будет открыто: допустим, что всё открыто, всё ясно как день.
Так что та единственно чувствуемая человеком
жизнь, для которой происходит вся его деятельность, оказывается чем-то обманчивым и
невозможным, а
жизнь вне его, нелюбимая, нечувствуемая им, неизвестная ему, и есть единая настоящая
жизнь.
Таковы определения
жизни, которые за тысячи лет до нас, указывая людям вместо ложного и
невозможного блага личности действительное, неуничтожимое благо, разрешают противоречие человеческой
жизни и дают ей разумный смысл.
Человек имеет в глубине души своей неизгладимое требование того, чтобы
жизнь его была благом и имела разумный смысл, а
жизнь, не имеющая перед собой никакой другой дели, кроме загробной
жизни или
невозможного блага личности, есть зло и бессмыслица.
Разумное сознание, незаметно выростая в его личности, доростает до того, что
жизнь в личности становится
невозможною.
Да, разумное сознание несомненно, неопровержимо говорит человеку, что при том устройстве мира, которое он видит из своей личности, ему, его личности, блага быть не может.
Жизнь его есть желание блага себе, именно себе, и он видит, что благо это невозможно. Но странное дело: несмотря на то, что он видит несомненно, что благо это невозможно ему, он всё-таки живет одним желанием этого
невозможного блага, — блага только себе.
Люди делали и делают всё, что могут, для этой цели и вместе с тем видят, что они делают
невозможное. «
Жизнь моя есть стремление к благу», говорит себе человек. «Благо возможно для меня только, когда все будут любить меня больше, чем самих себя, а все существа любят только себя, — стало-быть всё, что я делаю для того, чтобы их заставить любить меня, бесполезно. Бесполезно, а другого ничего я делать не могу».
«А мне невозможно это!» говорит заблудшее сознание, — и вместе с тем нет человека, который не делал бы этого самого
невозможного, в этом самом
невозможном не полагал бы лучшего блага своей
жизни.
Но мало и этого, деятельность любви для людей, признающих
жизнь в благе животной личности, представляет такие затруднения, что проявления ее становятся не только мучительными, но часто и
невозможными. «Надо не рассуждать о любви, — говорят обыкновенно люди, не понимающие
жизни, а предаваться тому непосредственному чувству предпочтения, пристрастия к людям, которое испытываешь, и это-то и есть настоящая любовь».
Чтобы быть в состоянии отдавать свою
жизнь, ему надо прежде отдать тот излишек, который он берет у других для блага своей
жизни, и потом еще сделать
невозможное: решить, кому из людей служить своей
жизнью? Прежде, чем он будет в состоянии любить, т. е., жертвуя собою, делать благо, ему надо перестать ненавидеть, т. е. делать зло, и перестать предпочитать одних людей другим для блага своей личности.
Вся
жизнь его проходит в
невозможном: избавиться от неизбежного уменьшения
жизни, огрубения, ослабления ее, устарения и смерти.
Неточные совпадения
То, что почти целый год для Вронского составляло исключительно одно желанье его
жизни, заменившее ему все прежние желания; то, что для Анны было
невозможною, ужасною и тем более обворожительною мечтою счастия, — это желание было удовлетворено. Бледный, с дрожащею нижнею челюстью, он стоял над нею и умолял успокоиться, сам не зная, в чем и чем.
В них успело развиться и закоренеть индивидуальное и семейное начало и не дозрело до
жизни общественной и государственной или если и созрело когда-нибудь, то, может быть, затерялось в безграничном размножении народной массы, делающем
невозможною — ни государственную, ни какую другую централизацию.
Зачем же я должен любить его, за то только, что он родил меня, а потом всю
жизнь не любил меня?“ О, вам, может быть, представляются эти вопросы грубыми, жестокими, но не требуйте же от юного ума воздержания
невозможного: „Гони природу в дверь, она влетит в окно“, — а главное, главное, не будем бояться „металла“ и „жупела“ и решим вопрос так, как предписывает разум и человеколюбие, а не так, как предписывают мистические понятия.
И давно уже не бывало и даже припомнить невозможно было из всей прошлой
жизни монастыря нашего такого соблазна, грубо разнузданного, а в другом каком случае так даже и
невозможного, какой обнаружился тотчас же вслед за сим событием между самими даже иноками.
— Видит Бог, невольно. Все не говорил, целую
жизнь не говорил словоерсами, вдруг упал и встал с словоерсами. Это делается высшею силой. Вижу, что интересуетесь современными вопросами. Чем, однако, мог возбудить столь любопытства, ибо живу в обстановке,
невозможной для гостеприимства.