Неточные совпадения
Под большинство этих определений подходит деятельность восстанавливающегося кристалла; под некоторые подходит деятельность брожения, гниения, и под все подходит
жизнь каждой отдельной клеточки моего тела, для которых нет ничего — ни хорошего, ни дурного. Некоторые процессы, происходящие в кристаллах, в протоплазме, в ядре протоплазмы, в клеточках моего тела и других тел,
называют тем словом, которое во мне неразрывно соединено с сознанием стремления к моему благу.
Мы ведь не говорим, что в клеточке есть что-то такое, что мы
называем брызнъ, а говорим, что есть «
жизнь». Мы говорим: «
жизнь», потому что под этим словом разумеем не какой-то х, а вполне определенную величину, которую мы знаем все одинаково и знаем только из самих себя, как сознание себя с своим телом единым, нераздельным с собою, и потому такое понятие неотносимо к тем клеточкам, из которых состоит мое тело.
Если можно слово «
жизнь» употреблять так, что оно обозначает безразлично: и свойство всего предмета, и совсем другие свойства всех составных частей его, как это делается с клеточкой и животным, состоящим из клеточек, то можно также употреблять и другие слова, — можно, например, говорить, что так как все мысли из слов, а слова из букв, а буквы из черточек, то рисование черточек есть то же, что изложение мыслей, и потому черточки можно
назвать мыслями.
Да едва ли не большинство научных людей держится этого… затрудняюсь, как сказать… мнения не мнения, парадокса не парадокса, а скорее шутки или загадки. Утверждается, что
жизнь происходит от игры физических и механических сил, — тех физических сил, которые мы
назвали физическими и механическими только в противоположность понятию
жизни.
Не то, что мы
назовем наукой, определит
жизнь, а наше понятие о
жизни определит то, что следует признать наукой. И потому, для того, чтобы наука была наукой, должен быть прежде решен вопрос о том, что есть наука и что не наука, а для этого должно быть уяснено понятие о
жизни.
Во всей деятельности этой науки видишь не столько желание исследовать явления
жизни, сколько одну, всегда присущую заботу доказать справедливость своего основного догмата. Что потрачено сил на попытки объяснений происхождения органического из неорганического и психической деятельности из процессов организма? Не переходит органическое в неорганическое: поищем на дне моря — найдем штуку, которую
назовем ядром, монерой.
И богатый и бедный исполняют то, что делают вокруг них другие, и дела эти
называют своим долгом, священным долгом, успокоивая себя тем, что то, что делается так давно, таким большим количеством людей и так высоко ценится ими, не может не быть настоящим делом
жизни.
Только редкий человек, не имеющий сношений с людьми других образов
жизни, и только человек, постоянно занятый напряженной борьбой с природой для поддержания своего телесного существования, может верить в то, что исполнение тех бессмысленных дел, которые он
называет своим долгом, может быть свойственным ему долгом его
жизни.
Но то, что он
называет своей
жизнью, — то, что ему кажется остановившимся, никогда и не существовало.
То, что он
называет своей
жизнью, его существование от рождения, никогда и не было его
жизнью; представление его о том, что он жил всё время от рождения и до настоящей минуты, есть обман сознания, подобный обману сознания при сновидениях: до пробуждения не было никаких сновидений, они все сложились в момент пробуждения.
Другой разряд особенно распространенных в наше время рассуждений, при которых уже совершенно теряется из вида единственный предмет познания, такой: рассматривая человека, как предмет наблюдения, мы видим, говорят ученые, что он так же питается, ростет, плодится, стареется и умирает, как и всякое животное: но некоторые явления — психические (так они
называют их) — мешают точности наблюдений, представляют слишком большую сложность, и потому, чтобы лучше понять человека, будем рассматривать его
жизнь сперва в более простых проявлениях, подобных тем, которые мы видим в лишенных этой психической деятельности животных и растениях.
Знаю только, что то, чтó ты
называешь своими наслаждениями, только тогда будет благом для тебя, когда ты не сам будешь брать, а другие будут давать их тебе, и только тогда твои наслаждения будут делаться излишеством и страданиями, какими они делаются теперь, когда ты сам для себя будешь ухватывать их. Только тогда ты избавишься и от действительных страданий, когда другие будут тебя избавлять от них, а не ты сам, — как теперь, когда из страха воображаемых страданий ты лишаешь себя самой
жизни.
Потребностями
называют однако только те условия, которые сознаны. Но сознанные условия, как только они сознаны, теряют свое настоящее значение и получают всё то преувеличенное значение, которое дает им направленный на них разум, и заслоняют собою истинную
жизнь.
0,99 зла между людьми происходит от того ложного чувства, которое они, восхваляя его,
называют любовью и которое столько же похоже на любовь, сколько
жизнь животного похожа на
жизнь человека.
То, что люди, не понимающие
жизни,
называют любовью, это только известные предпочтения одних условий блага своей личности другим. Когда человек, не понимающий
жизни, говорит, что он любит свою жену или ребенка, или друга, он говорит только то, что присутствие в его
жизни его жены, ребенка, друга увеличивает благо его личной
жизни.
Чувства эти — предпочтения к известным существам, как например, к своим детям или даже к известным занятиям, например, к науке, к искусствам мы
называем тоже любовью; но такие чувства предпочтения, бесконечно разнообразные, составляют всю сложность видимой, осязаемой животной
жизни людей и не могут быть называемы любовью, потому что они не имеют главного признака любви — деятельности, имеющей и целью и последствием благо.
Любовь эта, в которой только и есть
жизнь, проявляется в душе человека, как чуть заметный, нежный росток среди похожих на неё грубых ростков сорных трав, различных похотей человека, которые мы
называем любовью.
Люди даже предпочитают сначала ростки сорных трав, которые растут быстрее, и единственный росток
жизни глохнет и замирает; но еще хуже то, что еще чаще бывает: люди слышали, что в числе этих ростков есть один настоящий, жизненный, называемый любовью, и они вместо него, топча его, начинают воспитывать другой росток сорной травы,
называя его любовью.
Вырабатываются поколениями приемы устройства и поддержания этих разных, самых счастливых
жизней, и программы этих воображаемых лучших, как они
называют свое животное существование,
жизней передаются по наследству.
Если бы люди с ложным представлением о
жизни могли рассуждать спокойно и мыслили бы правильно на основании того представления, которое они имеют о
жизни, они бы должны были придти к заключению, что в том, что в плотском существовании моем произойдет та перемена, которая, я вижу, не переставая происходит во всех существах и которую я
называю смертью, нет ничего ни неприятного, ни страшного.
То же, что мы
называем своим сознанием, не есть
жизнь, а некоторый обман чувств, при котором кажется, что
жизнь в этом сознании.
В сущности, только находясь в полном обладании разумного сознания, мы можем и говорить о страданиях, потому что только с этого состояния и начинается
жизнь и те состояния ее, которые мы
называем страданиями.