Неточные совпадения
Человеку с ложным знанием представляется, что он знает всё то, что является ему в
пространстве и времени,
и что он не знает того, что известно ему в его разумном сознании.
Ведь это как раз наоборот. Прежде всего
и несомненнее всего всякий человек может знать
и знает то благо, к которому он стремится; потом так же несомненно он знает тот разум, который указывает ему это благо, потом уже он знает свое животное, подчиненное этому разуму,
и потом уже видит, но не знает, все другие явления, представляющиеся ему в
пространстве и времени.
Только человеку с ложным представлением о жизни кажется, что он знает предметы тем лучше, чем точнее они определяются
пространством и временем; в действительности же мы знаем вполне только то, что не определяется ни
пространством, ни
временем — благо
и закон разума.
Внешние же предметы мы знаем тем менее, чем менее в познании участвует наше сознание, вследствие чего предмет определяется только своим местом в
пространстве и времени.
И потому, чем исключительнее предмет определяется
пространством и временем, тем он менее познаваем для человека (понятен человеку).
Отрешившись на
время от знания самого себя как разумного центра, стремящегося к благу, т. е. вневременного
и внепространственного существа, человек может на
время условно допустить, что он есть часть видимого мира, проявляющаяся
и в
пространстве и во
времени.
Рассматривая себя так, в
пространстве и во
времени, в связи с другими существами, человек соединяет свое истинное внутреннее знание самого себя с внешним наблюдением себя
и получает о себе представление, как о человеке вообще, подобном всем другим людям; по этому условному знанию себя человек получает
и о других людях некоторое внешнее представление, но не знает их.
За людьми еще дальше от себя человек видит в
пространстве и времени животных, отличающихся от людей
и друг от друга.
Еще далее от себя, за животными
и растениями, в
пространстве и времени, человек видит неживые тела
и уже мало или совсем не различающиеся формы вещества. Вещество он понимает уже меньше всего. Познание форм вещества для него уже совсем безразлично,
и он не только не знает его, но он только воображает себе его, — тем более, что вещество уже представляется ему в
пространстве и времени бесконечным.
А затмение солнца самым точным образом определено
пространством и временем.
Мы знаем их только потому, что в них видим личность, подобную нашей животной личности, которая так же, как
и наша, стремится к благу
и подчиняет проявляющемуся в ней закону разума вещество, в условиях
пространства и времени.
Истинность нашего знания не зависит от наблюдаемости предметов в
пространстве и времени, а напротив: чем наблюдаемее проявление предмета в
пространстве и времени, тем менее оно понятно для нас.
Сколько бы ни изучал человек жизнь видимую, осязаемую, наблюдаемую им в себе
и других, жизнь, совершающуюся без его усилий, — жизнь эта всегда останется для него тайной; он никогда из этих наблюдений не поймет эту несознаваемую им жизнь
и наблюдениями над этой таинственной, всегда скрывающейся от него в бесконечность
пространства и времени, жизнью никак не осветит свою истинную жизнь, открытую ему в его сознании
и состоящую в подчинении его совершенно особенной от всех
и самой известной ему животной личности совершенно особенному
и самому известному ему закону разума, для достижения своего совершенно особенного
и самого известного ему блага.
Нет этого увеличения в подчинении, —
и жизнь человеческая идет по двум видимым направлениям
пространства и времени,
и есть одно существование.
Только человеку, понимающему свою жизнь в животном существовании, определяемом
пространством и временем, кажется, что разумное сознание проявлялось
временами в животном существовании.
Разумная жизнь есть. Она одна есть. Промежутки
времени одной минуты или 50000 лет безразличны для нее, потому что для нее нет
времени. Жизнь человека истинная — та, из которой он составляет себе понятие о всякой другой жизни, — есть стремление к благу, достигаемому подчинением своей личности закону разума. Ни разум, ни степень подчинения ему не определяются ни
пространством, ни
временем. Истинная жизнь человеческая происходит вне
пространства и времени.
И в самом деле: что же может знать человек о том, как зарождается в нем жизнь? Жизнь есть свет человеков, жизнь есть жизнь, — начало всего; как же может знать человек о том, как она зарождается? Зарождается
и погибает для человека то, что не живет, то, что проявляется в
пространстве и времени. Жизнь же истинная есть,
и потому она для человека не может ни зарождаться, ни погибать.
Взгляд этот в своем теперешнем выражении такой: жизнь — это случайная игра сил в веществе, проявляющаяся в
пространстве и времени.
Рассуждая же на основании наблюдения, сначала мне представляется, что причины особенности моего я находятся в особенностях моих родителей
и условий, влиявших на меня
и на них; но, рассуждая по этому пути дальше, я не могу не видеть, что если особенное мое я лежит в особенности моих родителей
и условий, влиявших на них, то оно лежит
и в особенности всех моих предков
и в условиях их существования — до бесконечности, т. е. вне
времени и вне
пространства, — так что мое особенное я произошло вне
пространства и вне
времени, т. е. то самое, что я
и сознаю.
Чтоб иметь жизнь человеку, надо брать ее всю, а не маленькую часть ее, проявляющуюся в
пространстве и времени.
Сделалось то, что доступное моему наблюдению в
пространстве и времени проявление его отношения к миру исчезло из моих глаз
и ничего не осталось.
Большинство же страданий человека всегда именно такие, причины или следствия которых — иногда же
и то,
и другое — скрываются от него в
пространстве и времени: болезни наследственные, несчастные случайности, неурожаи, крушения, пожары, землетрясения
и т. п., кончающиеся смертью.
Но теперь он любит. Любит! — какое громадное, гордое, страшное, сладостное слово. Вот вся вселенная, как бесконечно большой глобус, и от него отрезан крошечный сегмент, ну, с дом величиной. Этот жалкий отрезок и есть прежняя жизнь Александрова, неинтересная и тупая. «Но теперь начинается новая жизнь в бесконечности
времени и пространства, вся наполненная славой, блеском, властью, подвигами, и все это вместе с моей горячей любовью я кладу к твоим ногам, о возлюбленная, о царица души моей».
Неточные совпадения
Через полтора или два месяца не оставалось уже камня на камне. Но по мере того как работа опустошения приближалась к набережной реки, чело Угрюм-Бурчеева омрачалось. Рухнул последний, ближайший к реке дом; в последний раз звякнул удар топора, а река не унималась. По-прежнему она текла, дышала, журчала
и извивалась; по-прежнему один берег ее был крут, а другой представлял луговую низину, на далекое
пространство заливаемую в весеннее
время водой. Бред продолжался.
«В бесконечном
времени, в бесконечности материи, в бесконечном
пространстве выделяется пузырек-организм,
и пузырек этот подержится
и лопнет,
и пузырек этот — я»
— А я думаю: я вот лежу здесь под стогом… Узенькое местечко, которое я занимаю, до того крохотно в сравнении с остальным
пространством, где меня нет
и где дела до меня нет;
и часть
времени, которую мне удастся прожить, так ничтожна перед вечностию, где меня не было
и не будет… А в этом атоме, в этой математической точке кровь обращается, мозг работает, чего-то хочет тоже… Что за безобразие! Что за пустяки!
С этого дня
время, перегруженное невероятными событиями, приобрело для Самгина скорость, которая напомнила ему гимназические уроки физики: все,
и мелкое
и крупное, мчалось одинаково быстро, как падали разновесные тяжести в
пространстве, из которого выкачан воздух.
Она понимала, что если она до сих пор могла укрываться от зоркого взгляда Штольца
и вести удачно войну, то этим обязана была вовсе не своей силе, как в борьбе с Обломовым, а только упорному молчанию Штольца, его скрытому поведению. Но в открытом поле перевес был не на ее стороне,
и потому вопросом: «как я могу знать?» она хотела только выиграть вершок
пространства и минуту
времени, чтоб неприятель яснее обнаружил свой замысел.